— Хорошо сказано, — ответила я со смехом. — Но мой случай как раз обратный: я не желала, чтобы со мною поступали определенным образом, а потому не хотела так поступать с ним…
— С ним? С кем же это?
Я запнулась и не могла ответить. По счастью, спас положение швейцар. Он пришел объявить фабриканту Карлссону, что генеральный директор Свин только что погрузился в предписанный врачом оздоровительный сон у себя в кабинете на диване. Фабрикант посмотрел на часы и спокойно спросил:
— Как долго он будет спать?
— Трудно сказать, — ответил кроткий придверный советник нашей компании, наделенный правами спальника. — Может, час, а может, два.
— Я уже прождал два часа. Пожалуй, могу подождать и еще.
— Не стоит. На прием записаны трое до вас. Они ждут со вчерашнего дня.
— Весьма странно, — вздохнул фабрикант. — А я договаривался о встрече еще на прошлой неделе.
— Ничего странного в этом нет. Те трое договаривались гораздо раньше.
Армас Карлссон подбросил на ладони «Венецианского купца» и вдруг сделал дерзкое предложение:
— Не можете ли вы пойти разбудить генерального директора? У меня важное дело.
— Господин экономический советник, — ответил старший привратник с поклоном, ибо он отлично исполнял свою трудную роль, — мне дано право будить генерального директора в служебное время лишь в исключительных случаях, которые суть следующие: пожар в конторе, прибытие супруги генерального директора, посещение нашей компании делегацией, которая собирается вручить генеральному директору орден, приезд иностранных гостей, ходатайствующих перед генеральным директором об учреждении новых торговых или культурных обществ (так, например, в последние дни возникли общества «Финляндия-Кувейт» и туристическое общество путешествий вокруг Огненной Земли), а также приезд личных посланцев президента, епископа и Алкогольного треста. Вот и все. А сделать исключение, как я уже вам говорил, никак невозможно.
Армас Карлссон заметил, что он как раз является исключением, поскольку никогда не завидовал ни спокойствию бедных, ни имуществу богатых. Как мучительно и больно ему видеть людей, которые поклоняются всемогущим Деньгам и клянутся именем Мамоны, для которых правда всего лишь диковинный плод воображения, а христианство все равно, что страхование жизни. Они, подобно театральному суфлеру, всегда стремятся играть главные роли и в напряженном уличном движении жизни уступают дорогу бедному пешеходу лишь в том случае, когда его везет карета скорой помощи.
