Дождик уже продышался настолько, что смог подать голос:
— Правда, Айки, незачем звать Кринаша. Мы с этой орясиной сами разберемся.
Он ждал второго удара, но Хиторш опять уставился ему в лицо непонятным взглядом. А затем гнев исчез с его лица. Физиономия стала озадаченной, словно парень не мог уразуметь что-то важное.
Наконец сказал презрительно:
— Не хочу на чужой кухне стены пачкать. Поговорим еще, тварюшка бродячая…
Повернулся и вышел вон. Хоть и хлопнул дверью, но успел расслышать восхищенный голос Айки:
— Ой, Дождик, какой ты смелый!
* * *
За ставнями свистела вьюга, а в трапезной было тепло и уютно. Двое постояльцев после сытного завтрака сидели у огня и лениво играли в «радугу».
Певец Арби, потряхивая золотисто-каштановыми волосами, пел, не стараясь развлечь занятых игрой господ. Тихонько пел, для себя — и незамысловатая мелодия мирно соседствовала со стуком костяшек и негромкой беседой игроков.
Игра шла неспешно, по мелочи. Челивис не мошенничал, но все равно выигрывал — партию за партией. Однако юный Намиэл оказался идеальным партнером. Проигрывал легко, без раздражения и без уныния.
— Я неудачник, — сообщил он вскользь.
Челивис не стал возражать. Давний подданный и слуга удачи, он не раз видел тех, кому она отказывала в своей благосклонности.
Наконец Намиэл отложил коробку, оглядел трапезную:
— Хорошо… всю жизнь бы так! Вино, игра, беседа…
— И снег за окном, — в тон ему подхватил Челивис.
— Снег — это обязательно. Чтоб никто не приехал.
Игрок уже заметил, что Намиэл рад плохой погоде.
И что он боится чьего-то приезда. Челивис попробовал поговорить об этом с Дабуншем, но громила лишь удивился:
«Да кого ж ему на всем свете бояться, ежели он сын Жервила-и-Винниграя?..»
Уж не от папы ли ты сбежал, богатенький мальчик? Что, если уляжется буран — и нагрянет сюда по свежему снежку Жервил-и-Винниграй… ну, кому из них приходится сыном эта породистая свинка?..
Челивис усмехнулся своим мыслям и сказал дружелюбно:
— Вино и игра — это славно, но есть и другие удовольствия. Скажем, без женщин скучновато станет.
Намиэл вздрогнул, потянулся за чашей.
— Женщины? Да ну их ко всем демонам! Без них спокойнее.
«Не рано ли ты разуверился в женщинах, детеныш? — развеселился Челивис. — Или ты еще в люльке лежал, на грудь кормилицы глядел и думал: ах, как мне надоели эти бабы!»
Но вслух сказал сочувственно:
— Мой господин решил отдохнуть в этой глуши от женщины?
— От невесты, — мрачно кивнул Намиэл. Сделал большой глоток, поставил чашу на стол и уточнил: — От двух.
