Оба наемника в четыре руки вцепились в Литисая, вытащили его наверх, перерезали веревку, которой он привязал к себе Ланата, и осторожно перенесли обоих на тележку.
Лекарь быстро оглядел дарнигара. Снял сапоги, осмотрел израненные ступни. Махнул рукой:
— Сейчас перевяжу, до крепости подождет. А там всерьез займусь, у меня мази отличные.
И тут же перенес внимание на нищего:
— Ссадина на голове — оглушило его, много крови потерял. Два ребра сломаны, справа… ну-ка, дайте мне ту веревку!
Осторожно привязал согнутую руку Ланата к телу:
— Чтоб себе не навредил, если заворочается.
Румра, скинув свой широкий меховой плащ, укрыла обоих лежащих.
— Вьягир, сядешь на коня дарнигара. Лекарь, правь Рыжухой. Шевелитесь, буря идет!
— Без плаща не простудишься? — подал голос Литисай.
— Ничего, у меня теплая безрукавка.
— Слышь, командир… — неуверенно спросил Стебель. — Что ж ты нас с Вьягиром вниз не послал, сам карабкался?
— Сейчас не война, чтоб я тебя на смерть посылал, — неохотно ответил дарнигар. — И нет пользы для крепости. Мне это было надо — я и полез.
— А господину, значит, это надо было — всякого бродягу спасать? — не утерпел лекарь, разбирая вожжи.
Литисаю не хотелось разговаривать. Но он все-таки объяснил этому человеку, который никогда не воевал:
— Ланат не «всякий бродяга». Он — боец из моего десятка.
Дарнигар не видел взглядов, которыми обменялись Вьягир и Стебель. Он лежал с закрытыми глазами, прижавшись щекой к берестяному коробу, от которого пахло сеном. Лежал, осознавая, что остался жив. Даже боль не мучила его: она тоже говорила о жизни.
И единственное, чего хотелось сейчас Литисаю, — это прогнать мысль о черном потоке, уходящем под сизый лед.
Дождик маялся. Налетевшая снежная буря помешала ему сразу же отправиться на речку Безымянку. Юноша тосковал по ней, словно путник, который объехал весь свет, а теперь возвращается домой и представляет себе огонь в знакомом очаге.
Он сидел в сарае, где жались к яме с углями три ящера. Работы из-за бури почитай что не было, Дождик с нею быстро управился и забрался к ящерам, которые нравились ему за спокойствие и молчаливость. Время от времени Ловец Ветра отпускал замечание насчет погоды. Паренек учтиво отвечал: да, буран — это плохо. И вновь возвращался к своим мечтам.
Что за река такая — Безымянка? Полноводная или мелкая? Широкая — или заяц перескочит? Почему ее обходят люди и звери — берега, что ли, заболоченные? Вода горькая? Дождику в странствиях довелось встретить не то крупный ручей, не то крохотную речушку с невкусной, горькой водой: что-то не то было с питающим ее родником. Но даже у этого недоразумения был хозяин: тощий, горластый, сварливый…
