Лишь немногие офицеры, кроме Штюльпнагеля, интересовались партизанской войной. Одно из исследований Войскового управления начала 1920-х годов рекомендовала использовать в «народной войне» современные крепости и стратегические укрепленные районы — но это единственное упоминание среди множества тем данной идеи в документахРейхсвера.{311} В 1925 году, после Рурского кризиса, оперативный отдел Войскового управления в описании целей мобилизационных планов на последующие годы объявило, что партизанская война не рассматривается в качестве средства ведения оборонительных действий.{312} Наибольший защитник «народной» и партизанской войны, генерал Людендорф, был теперь вне армии. В 1931 году он написал чудовищное описание будущей войны, книгу «Грядущая война», в которой массовые армии французов, чехов, поляков и прочих безжалостно вторгнутся в Германию. Он описал жестокое обращение с гражданским населением и сожженные города в то время как иррегулярные немецкие силы будут заниматься саботажем и воевать с противником позади линии фронта.{313} В 1935 году, в книге Тотальная война , Людендорф вновь поддержал идеи тотальной войны, представив философию «народной войны», в соответствии с которой гражданское население становится солдатами.{314} Такие представления возможно были популярны среди нацистов и внутри фрейкора, но они не находили поддержки внутри Рейхсвера.{315}
Отдел военно-исторических исследований Имперских архивов, который, по сути, являлся замаскированным историческим отделом Генерального штаба, около 1930-го года провел несколько исследований партизанской войны, придя к тому же выводу, что и Зект и Войсковое управление, что подготовка к такой войне не является на практике стратегическим выбором для германской армии. Одно секретное исследование германских земель, оккупированных союзниками, показало, что поведение немецкого гражданского населения Рейнланда, было неутешительным: по мнению Генерального штаба жители слишком активно сотрудничали с оккупационными властями. Исследование подсчитало, что в ходе вторжения в Рур в 1923 году примерно две тысячи немцев действовали в качестве оплачиваемых французских агентов — ситуация, которая вряд ли свидетельствует о том, что гражданское население будет участвовать в борьбе не на жизнь а на смерть за национальное осовбождение.{316}
По запросу Войскового управления несколькими военными историками проводилось обширное исследование партизанской и «народной» войны в Архивах Рейха. Редактор исследования, архивный советник Лиснер, сделал следующие выводы — для успешного ведения «народной войны» должно выполняться большинство из следующих семи требований: (1) народная поддержка, (2) хорошее руководство наверху, (3) предварительная подготовка, (4) характер местности, (5) продолжительность войны, (6) политическая позиция противника и (7) сочувствующие иностранные государства.{317} Немногие из этих факторов были в пользу Германии. Немецкая Коммунистическая партия была сильна и разделила нацию; подготовка к «народной войне» была минимальна, а границы не могли быть легко защищены; продолжительная война означала бы блокаду, которая опустошит народное хозяйство; и только Австрия и Венгрия могли быть причислены к союзникам, в то время как следовало предполагать объединение основных противников Германии — Франции, Бельгии, Польши и Чехословакии.{318}
