Несмотря на то, что для Зекта сохранение Генерального штаба было центральной частью попыток оставить настолько много традиций Имперской армии, насколько это возможно, в то же время он настоятельно уклонялся от большой части шлиффеновских и прусских традиций организации армии, стратегии и тактики. Мольтке и Шлиффен, стремясь к выигрышу сражения, полагались на превосходство в численности солдат и артиллерии, и поэтому обратили свой взор на резервистов, желая отправить на фронт максимальное количество войск. В 1914 в соответствии с планом Шлиффена после мобилизации германские регулярные войска насчитывали в среднем 46% резервистов.{241} Фон Зект невысоко оценивал роль резервистов на поле битвы; он планировал ставить своим резервам чисто оборонительные задачи либо использовать их для подготовки пополнения для регулярных войск. Роль числа для Зекта была не столь существенна как для Шлиффена или Мольтке. Поскольку традиционное мышление германских военных лежало в основном в тактической плоскости, они не придавали большого значения техническому образованию офицеров. Зект высоко оценивал важность технической подготовки, понимая, что современный немецкий офицер должен разбираться в современных технологиях. Шлиффен полагался на детельные мобилизационные планы, целью которых была более быстрая, чем у противника мобилизация призывников и резервистов. Зект предпочитал начинать войну без предшествующей началу мобилизации, шокируя противника внезапным использованием подвижных, высокоманевренных регулярных войск при первой ударе. Даже в базовых вопросах тактики ведения боя между Зектом и Шлиффеном существовали разногласия. Шлиффен предпочитал окружение, в то время как Зект был более гибок в этом вопросе — если окружение было невозможно, то прорыв вражеского фронта был в данном случае логичной альтернативой.
Одно из лучших изложений военной философии Зекта можно встретить в книге Герберта Розински «Германская армия» (1966). Розински говорит об «укрепляющем характере» позиции Зекта вместо того, чтобы просто приклеить ему ярлык традиционалиста. В политике Зект, разумеется, был традиционалистом, придерживаясь идеалов монархии и империи Бисмарка. По мнению Розински, Зект был «чрезвычайно открытым во всех отношениях и готов использовать любые новые методы и инструменты, и тем не менее в фундаментальных вопросах он опирался на старое и не был склонен принимать радикальные изменения или критику своих базовых ценностей.»{242} Розински объясняет, что немецкая военная теория имела тенденцию акцентировать внимание либо на оперативном искусстве (стратегия армейского уровня) либо тактике. Шарнгорст придавал значение фактору тактики, Мольтке уравновешивал оба, а Шлиффен максимальное значение придавал разработке оперативных факторов, по сути игнорируя тактическую сторону военной теории. В ходе Первой мировой войны Людендорф пришел к мнению, что тактика имеет приоритет над стратегией.{243} С приходом Зекта, односторонность шлиффеновского мышления была преодолена, а тактические и оперативные факторы были снова сбалансированы. Розински отметил, что Зект вероятно отдавал преимущество оперативным аспектам военного управления, однако в ходе тактических исследований Первой мировой войны, проводимых в 1920-х годах, этому фактору уделялось полноценное внимание.{244}
