Но заметив, что Лина была вне себя от страха, он продолжал серьезнее:
— Нет, Лина, не бойся! Посмотри, какое доброе лицо у этого молодца, как он мил с его гривой и костюмом попугая. Невозможно съесть людей после того, как с ними обошлись так вежливо. Это было бы подло!
Успокоенная немного тоном Жерара, Лина решилась посмотреть в сторону испещренного татуировкой негра, который, кривляясь и дружелюбно гримасничая, предложил им прекрасных, свежих бананов. Жерар принял угощение и поделился со своими спутниками, которые с удовольствием поели вкусных фруктов. Молодой негр, казалось, был в восторге от такого успеха своего внимания.
Наконец, после продолжительных переговоров, чернокожие согласились двинуться в путь. Сделав путешественникам знак, чтобы они вставали, дикари окружили их и дали понять, что нужно идти. Сопротивление было бы бесполезно.
Перед уходом пестрый негр по имени Мреко вскарабкался как обезьяна на дерево, достал оттуда платки Мартины и передал их Ле-Гуену. Положительно он не замышлял ничего дурного. По-видимому, он сразу почувствовал большую симпатию к Жерару, так как пошел с ним рядом, взяв его под руку, к чему Жерар отнесся благосклонно; вскоре он осмелился потрогать руками одежду своего нового друга, которая очень занимала его. Особенно гамаши мальчика поражали негра, который назвал их «слоновыми ногами», как путники узнали впоследствии.
Жерар воспользовался случаем поучиться и начал выспрашивать у своего нового друга названия слов на негритянском языке. Взяв руку негра, он ему сказал несколько раз: «Рука? рука?» таким вопросительным тоном, что дикарь наконец понял и принялся кричать: «М'ма!» Жерар повторил это слово, и, продолжая тем же способом, узнал названия головы, черт лица, других частей человеческого тела, название животного, перебегавшего дорогу, деревьев, неба, земли, — одним словом, всего, что их окружало. Мреко очень скоро вошел во вкус своей профессорской роли: он покатывался со смеху над усилиями своего ученика правильно выговаривать, и когда Жерар переставал его спрашивать, то сам поучал его.
Таким образом, показав вдруг на Колетту, он произнес с большой почтительностью: «Ниениези». Его товарищи, повернувшись в сторону молодой девушки, одобрительно закивали головами и в один голос повторили: «Ниениези! Ниениези!»
Пленники поняли, что они дали это имя Колетте, но о значении этого названия догадались лишь при закате солнца, когда на небе возле луны показалась звезда. Показывая тогда то на звезду, то на молодую девушку, Мреко постарался объяснить то, что хотел сказать: он сравнивал Колетту с Венерой, самой красивой звездой; девушка невольно улыбнулась от этой неожиданной и наивной похвалы.
