Мнение Билли о себе очень отличалось от мнения Дорфмана. Бейсбол не сдался под напором его характера. Билли считал, что это все полная чушь, что его характер – или, точнее, его эмоциональную предрасположенность – невозможно изменить. «Знаете, если что-то не случилось, – говорил Билли, – это и не должно было случиться. Если у вас не получилось, значит, изначально неоткуда было взяться чему-то, что позволило бы вам добиться успеха». Все попытки психологической работы с ним он считал полной чушью: «Спортивный психолог – это костыль, оправдание тому, почему у вас что-то не получилось, а не решение проблемы. Если кому-то нужен психолог, это значит, что в человеке есть слабость, с которой не победить. Само по себе это не недостаток, это становится недостатком на бейсбольном поле». Билли был тем, кем он был. Просто в бейсболе есть свои правила, и он не мог играть по этим правилам. «В том нет ничьей вины, – говорил Билли. – У меня просто не было чего-то необходимого для того, чтобы оставаться в игре».
Во время весенних сборов 1990 года Билли наконец подчинился действительности. Он уже не был мальчиком. Он стал мужчиной. Он женился на своей школьной подруге, и та уже седьмой месяц носила под сердцем их первенца. На Билли висел груз огромной ответственности, и никаких реальных перспектив, которые дали бы ему твердую почву под ногами. Он перекочевал из категории многообещающих игроков в категорию не оправдавших возложенных на них надежд, причем Билли так и не осознал, как такое стало возможным. Но факт оставался фактом – он это видел, поскольку не был слепым. Чтобы понять это, достаточно было посмотреть вокруг. «Былой нарядный глянец сошел, и рядом с новым свежим поколением игроков я выглядел скучно. Мне было двадцать семь лет, а к двадцати семи годам вы по большому счету становитесь тем, кем могли стать в этой жизни». Он расцвел, возмужал, внешне превратился именно в такого мужчину, каким пророчили ему стать скауты. И тем не менее бейсбол словно надломил Билли.
Бейсбол сделал его непригодным для всего, кроме игры. В клубе считали, что Билли, как и все, снимется «с лагеря» в 1990 году и проведет еще один сезон, перебиваясь на скамейке запасных в команде Главной лиги или играя за команду категории ААА в низшей лиге клуба. Но Билли поступил по-другому. Он встал со скамейки выведенных в аут игроков клуба «Окленд», на которой частенько сидел, пошел в главный офис и сказал, что хочет, чтобы его взяли на работу в качестве скаута-«разведчика». «Разведчики» ездили до команды Главной лиги, чтобы определить сильные и слабые стороны соперников. Казалось, для Билли наступал самый расцвет в его профессиональной бейсбольной карьере, а он предпочел стать сторонним наблюдателем и больше не хотел играть в бейсбол. «Я всегда говорил, что мне нравится играть в бейсбол, но я не уверен, что мне действительно нравилось то, что я делал, – говорил Билли. – Я чувствовал себя не в своей тарелке».
