Эйвери глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза:
— Ты прав. Мы все решили, но разве можно так быстро устроить свадьбу? Разве нет каких-нибудь там установленных сроков ожидания?
— Линетта все узнала. Если мы завтра же напишем заявление, уже через двадцать четыре часа, то есть в воскресенье, мы можем пожениться.
— А где мы поженимся?
— Это, скорее всего, будет зависеть от того, кого мне удастся уговорить провести для нас церемонию. А тебя что-то не устраивает?
— Меня все устраивает, вот только если ты не против, мне бы хотелось, чтобы церемонию провел один из старейших друзей моего отца.
— А он священник?
— Можно и так сказать. Он судья в Верховном суде Нью-Йорка.
— Но это же замечательно! Он может избавить нас от ненужного ожидания и поженить нас уже в субботу. — Маркус вытащил телефон и протянул Эйвери. — Позвони и спроси, согласен ли он.
Им повезло, судья Гарвуд оказался свободен и с радостью согласился выдать замуж дочку своего старого друга. Вот только он поставил одно условие — церемония должна пройти у него дома, а жена судьи пригласила Эйвери переночевать у них в ночь с пятницы на субботу. Ну да ничего, он согласен пожертвовать одной ночью, ведь все последующие ночи Эйвери будет с ним.
* * *
К субботнему вечеру Маркус успел уже весь изволноваться. Особенно после того, как вчера беременность Эйвери подтвердилась, и теперь он на все смотрел по-новому.
И все это по-настоящему. А его собственные родители не только так и не поженились, но и думать не думали о собственном ребенке. Отец лишь вымогал за него деньги, и сам Маркус никогда не собирался заводить детей, а уж тем более в таком возрасте, ведь ему еще нет и тридцати. Но раз уж он станет отцом, то всегда будет поступать правильно как в отношении своего ребенка, так и в отношении его матери.
Маркус уже в третий раз за десять минут поправил манжеты. Нет, не то чтобы он слишком уж нервничал, хотя ему и пришлось непросто, когда он встретился с судьей Гарвудом всего полчаса назад. Судья до боли сжал ему руку, а потом с недвусмысленной угрозой в голосе заметил, что надеется, что Маркус сможет хорошенько позаботиться об Эйвери.
И теперь, стоя в саду в ожидании Эйвери, он ощущал, что все те немногие друзья, что успели к ним приехать за столь короткое время, просто сверлят его взглядами. И в первую очередь Маки Тарлингтон, сидевшая в первом ряду со своим ковбоем.
Маркус почувствовал легкий приступ вины. Нужно было обо всем предупредить деда, но ему так не хотелось отвечать на докучливые вопросы. Он к этому еще не готов.
