— Чтобы там отец ни думал, но я с ней не расстанусь. Эта картина не продается, это мое последнее слово, и я прошу тебя уважать мое решение.
— Извини, я не хотел тебя расстроить, — прошептал Маркус, подходя к ней сзади и обнимая.
Эйвери прижалась спиной к его теплой груди, начиная успокаиваться, но потом задумалась: ради чего он так настойчиво пытался уговорить ее продать именно эту картину? Чем она так отличается ото всех остальных?
Его теплое дыхание согревало ей шею, и, ничего не в силах с собой поделать, Эйвери почувствовала, как по ее телу пробежала волна возбуждения.
— Я прощен? — выдохнул Маркус, прокладывая дорожку поцелуев по ее шее и плечу.
Прощен? Эйвери легонько вздохнула. Конечно, прощен, ведь, в конце концов, не пытается же он ее использовать. Просто он старается качественно выполнять свою работу, о чем с самого начала ее и предупредил.
— Прощен, — прошептала Эйвери, разворачиваясь в его руках и встречая его губы своими.
Между ними все прекрасно, и пусть все так и остается.
— А ты все еще согласен мне попозировать?
— Ну, раз я должен быть голым, — начал Маркус, стягивая с себя футболку, — тогда раздевайся и ты.
— Сперва мне нужно сделать пару набросков, — улыбнулась Эйвери.
— Но тебе же не обязательно быть при этом одетой?
— Наверное, нет, — признала Эйвери, чувствуя, как у нее пылает все тело только при одной этой мысли.
— Так чего же ты ждешь?
Послушно раздевшись, Эйвери потянулась за альбомом и карандашом, стараясь сосредоточиться на наброске, но, видя, как на нее смотрит обнаженный Маркус, поняла, что это не так-то просто. Вырвав лист, Эйвери решила начать все заново и, покусывая кончик карандаша, еще раз велела себе не отвлекаться.
— Проблемы? — спросил Маркус.
— Ничего такого, с чем бы я в конце концов не справилась, — ответила Эйвери, поднимаясь и откладывая альбом. — Может, если ты ляжешь так…
Эйвери потянулась к Маркусу и, взяв его руку, опустила ее ему на бедро, но он при этом чуть подался вперед и легонько лизнул ее сосок. И Эйвери, и так ощущавшая его близость каждой клеточкой тела, вздрогнула и почувствовала, как внутри ее разгорается жар.
— Как тебе?
— Думаю, поза, во всяком случае, стала лучше, — выдохнула она.
Просто не верится. Всего одно прикосновение, и она уже готова сойти с ума от желания. И от этого есть лишь одно лекарство.
— А может, так будет еще лучше, — добавила она, переворачивая Маркуса на спину, так что его плечи по-прежнему опирались на подушки.
