Пока все подходили, хлопали Лилли по спине и говорили, какая она молодец и как классно она все это провернула, она стояла с уверенным видом, явно очень довольная собой. Наверное, в каком-то смысле это и было круто, если вы согласны (а я-то точно с этим согласна), что все, что заставит Лану заплакать, хорошо.
– Ну, – сказала Лилли, когда я собрала все свои вещи и была готова уходить, – поскольку Кларисса на сегодняшний день освободила тебя от этих чертовых уроков принцессы, может, сходим куда-нибудь отпраздновать НАШУ победу?
Она так явно подчеркнула голосом слово «нашу», что подтекста не поняла бы только полная идиотка. Я, естественно, поняла. И у меня засосало под ложечкой.
– Э-э, – сказала я. – Да, Лилли, насчет этого… сегодня, когда я произносила речь, кое-что произошло…
– Это ты мне говоришь, что что-то произошло? – перебила Лилли, похлопывая меня по спине. – Да ты разгромила популярных по всем пунктам и отомстила за непопулярных! Вот что произошло, когда ты произносила речь.
– Ну да, я знаю, – сказала я. – Насчет этого… я сама не понимаю, как я теперь к этому отношусь. Я хочу сказать, Лилли, тебе не кажется, что в твоем плане есть что-то несправедливое? Все эти ребята голосовали за МЕНЯ. Это МЕНЯ они рассчитывают видеть своим…
Лилли вытаращила глаза, как будто увидела за моей спиной что-то страшное.
– А ОН что здесь делает? – вскричала она. Потом добавила, обращаясь к тому, кто стоял за моей спиной. – Если ты забыл, напоминаю, ты уже ОКОНЧИЛ эту школу.
От этих слов Лилли мое сердце словно что-то сжало. Потому что я сразу поняла – просто поняла и все тут – с кем она говорит. С тем, кого именно сейчас я МЕНЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ хотела бы видеть. Или, может быть, кого я БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ хотела бы сейчас видеть. Все зависит от того, что он собирается мне сказать.
Я очень медленно повернулась.
Позади меня стоял Майкл.
Наверное, это прозвучит слишком театрально, если я скажу, что мне показалось, что все куда-то исчезли и в коридоре остались только я и Майкл, и мы стояли и смотрели друг другу в глаза. Если бы я написала это в рассказе, мисс Мартинез наверное черкнула бы красным на полях «КЛИШЕ» или еще что-нибудь в этом роде. Но это было не клише, я на самом деле именно так себя и почувствовала. Как будто в целом мире не осталось никого, кроме нас двоих.
– Нам надо поговорить, – сказал мне Майкл.
Не «привет», не «почему ты мне не перезвонила», не «где ты была». И уж конечно, никакого поцелуя. Он сказал просто: «Нам надо поговорить». Этих трех слов хватило, чтобы мое сердце съежилось и стало таким же твердым, как сердце святой Амелии.
