— Ах, судака я и не помню когда пробовала! — запричитала тётя Анне. — Пусть ваша супруга приходит в наше заведение делать завивку, как мы говорим, моё рабочее место крайнее слева!
Когда Юхо уехал, тётя Анне принялась выговаривать тате:
— Ты там, в деревне, совсем одичал! Раньше был душой любого общества, разговор шёл как по маслу — а теперь вёл себя как старый пень! Человек такой милый и добрый…
— Ладно, — перебил ее тата. — Таких милых, добрых и разговорчивых мы и раньше встречали! В Котласе синефуражечники увели несколько эстонских парней, которые в разговоре с парочкой милых и добрых незнакомцев излили душу… Больше этих эстонских парней никогда не видели… Не хочу сказать ничего этакого, ибо некрасиво думать о людях плохо, но, честно говоря, я этого человека со стадиона «Калев» не помню… Конечно, пацанов там вертелось много, всех не упомнишь…
— Ты действительно считаешь, что… — испугалась тётя Анне и уставилась на выглядывавшую из голубой бумаги рыбью голову, словно она могла что-то сказать.
— Ничего я не считаю. — Тата махнул рукой, поднял меня к своему лицу и сказал: — Будь хорошим ребёнком, дочка! Может, я вечером зайду к Анне, если успею. Держи кулачок, чтобы я услыхал от адвоката хорошие новости!
Я крепко зажала большие пальцы обеих рук в кулаки. Тёте Анне, пока мы шли, было непросто держать меня за руку, сжатую в кулак.
В городе у тёти Анне я пробыла несколько дней, потому что хождение по врачам оказалось совсем не таким простым делом, как она думала. У меня об этих врачебных делах есть своё понятие, потому что одно время моей любимой книжкой была «Малле хочет стать врачом», и я даже подумывала, а не заделаться ли мне самой врачом, в случае, если не удастся стать кондукторшей в автобусе. Красные с поперечными полосками штаны, как у Малле в книжке, у меня имелись, нужны были белый халат с карманами, докторская шапочка и — самое главное — на ремешке через плечо белая сумка с красным крестом, в которой были бы касторка и клизма для медвежонка, валерьянка и бинт для куклы. Некоторые стихи из этой книжки я помнила, например, такой:
Малле знает, что здоровье
для работы нужно всем.
Чтобы мог народ построить
жизнь счастливую совсем.
Я думала, что как только придём к врачу, меня сразу положат в кровать с красивыми металлическими спинками, какая была на картинке в книге. Затем доктор сунет в уши красные трубки, прижмёт висящую на конце трубок металлическую штуку к моей груди и сделает мою жизнь совсем счастливой. Однажды, когда из Лайтсе в Руйласкую школу приехала врач Колесникова для медицинского осмотра учеников, тата и меня привёл в школьную канцелярию, где по пояс раздетые дети ждали своей очереди. И мои лёгкие и печёнки доктор прослушала тоже. Наверное, лёгкие и печёнки во мне были самыми важными и рассказали о себе доктору Колесниковой на русском языке, которого я не понимала. А по-эстонски доктор говорила только одно: «Всё в порядке, следующий, пожалуйста!»
