— Эльна сказала, что мы не должны говорить об этом сапожнику. Он бы нас не понял.
— А как узнала об этом Эльна?
— Мы не носим колец.
— Разве мы их не носим? Тогда я срочно займусь превращением фургона в пару колец.
— Ты хочешь на мне жениться?
— Ты рехнулась? Нам же понадобятся кольца.
Петтерсон остановился на дороге.
— Черт возьми, ну что прикажешь им делать! — сказал он. — У меня прямо перед глазами стоит эта картина, как они все четверо цепляются за угол дома, чтобы их не уволокли туда, куда они совсем не собираются.
— О чем ты говоришь?
— А ты считаешь, что они еще смогут здесь протянуть?
— Смогут. Смогут, пока у них есть Эльна.
— А потом?
— Потом я не знаю.
Анита пошла быстрее, за ней заторопился и Петтерсон. Он немного опьянел.
— Если бы я мог, я запретил бы эту тишину. Она, как… как бесконечная периодическая десятичная дробь, вот!.. Хотя с моим слухом запретить тишину непросто… Юсефа и ее двадцать детей будут сниться мне всю жизнь… Я не говорю уж о самом Ингве… Хотя я люблю его! Это я один люблю его!.. Разве ты не понимаешь, Анита, — я сообразил. Кто-то придет к ним, чтобы опоясать их чресла и увести туда, куда они не хотят.
— Ниссе, очнись! — сказала Анита. — Тебя дурачит лес. Держись за мою руку, городской мальчик, держись крепче, чтобы тебя не переехала машина! Мы уже у шоссе.
— Это шоссе, — бормотал Петтерсон, — это та самая узкая дорожка, о которой столько говорится в писании… Давай найдем дорогу пошире — ту, по которой идут нечестные, но страстные натуры!.. Закинь камеру на заднее сиденье, и поехали!
Петтерсон еще раз взглянул на озеро.
— Прощай, море Тиберия! Прощай, Око Ингве Фрея!
Анита завела машину и медленно подкатила ее к шоссе.
— Все-таки мы неплохо провели здесь время, — сказала она. — Мы хорошо погуляли. Я успела даже посадить земляничное пятно на платье… Поехали?
— Остановись! — вдруг закричал Петтерсон. — Остановись сейчас же!
Машина остановилась.
— Мы ничего не забыли? — спросил Петтерсон.
— Нет, кажется, ничего. Всё при нас.
— Скажи-ка мне быстро, Анита, когда любишь, какое еще возникает чувство?
— Не знаю. Наверное, чувство ревности. Да, сразу же возникает ревность.
— А против ревности есть только одно средство, — сказал Петтерсон. — Нужно спрятать от чужих глаз того, кого ты любишь… Мы все-таки кое-что забыли… Да выходи, выходи! Поможешь мне снять указатель, который поставил сапожник.
Петтерсон и Анита вышли из машины и общими усилиями сорвали крепко прибитую к столбу стрелку.
