— Он плохо выглядит, — упрямо повторяет Эльна.
— Он такой же, как всегда! — кричит сапожник. — Это все от вчерашней суматохи! Он от нее устал!
— Все-таки с ним что-то не то.
— А как с ним быть тому? Беда с ним, с Эриксоном! Хоть и беды никакой нет! Они с Эманом собирались сегодня почистить дренажные канавы! Они мне сами сказали об этом вчера!
— Лучше бы прибрались на покосах, — говорит Эльна. — Там валяется с полвоза сена. Непорядок это.
— Кому мешает непорядок в наше, время! — кричит сапожник. — Я, пожалуй, сам пойду там приберусь. Мне все равно нечего делать.
— Оставь все, как есть.
— А почему бы мне не подышать свежим воздухом и не сделать что полезное? Думаешь, интересно сидеть в мастерской, уткнувшись носом в дырявый башмак? Особенно в такой, как сегодня, день?
— Оставь все, как есть, — повторяет Эльна. — Оставь работу Эриксону и Эману. Они и так не знают, куда себя деть. Ты им не поможешь, а только навредишь.
Сапожник знает, что Эльна права. Он берет еще булочку. Наливает себе еще чашку кофе.
Покончив с булкой и выпив кофе наполовину, сапожник поднимается и идет в горницу к Эльне. Он вынимает из комода бутылку и наливает несколько капель водки себе в кофе.
— Не знаю, за что бы мне взяться? — кричит он.
— Ты себе что-нибудь придумаешь, — говорит Эль-на. — Только бы был здоров.
— А чего мне болеть! Ты во всем видишь одну беду!
— Эриксон плохо выглядит, — опять повторяет Эльна.
— Он такой же, как всегда!
— Он беспокоится.
— Может, он беспокоится за Хильду? — спрашивает сапожник.
Хильда — сестра Эриксона. Она живет в доме для престарелых. У нее было кровоизлияние в мозг, и она парализована. Хильда — чуть младше Эриксона. Параличом ее разбило семь лет назад.
— Скорее он беспокоится, как бы самому не слечь, — говорит Эльна.
И сразу же умолкает. Все они на Выселках боятся одного и того же. Того, о чем не принято говорить.
— Он зря беспокоится! — кричит сапожник. — У него нет долгов! А картошки и дров ему хватит!.. Это у него голова кружится! От слишком высокого давления! Он износился, выдохся, наш Эриксон! И Эман тоже износился!.. Мы все здесь износились!..
— Или, может, не износились? — задает себе вопрос сапожник. И тут же отвечает: — Может, и не износились!.. Нам не дали износиться! Для нас это слишком большая роскошь!
— В роскоши мы не живем, — вторит ему Эльна. — Мы живем хорошо, но до роскоши не дожили.
— Многим приходится хуже!
— Бог свидетель, многим. По телевизору показывают, как люди плохо живут. Особенно в других странах.
