— Их проще содержать в чистоте, — сказал Эрик-сон. — Стирать старые дорожки было сущее наказание. А синтетические довольно ополоснуть.
— У вас, наверное, остались старые лоскутные дорожки? — спросила одна из дам.
— Я их свернул и сложил на чердаке. Дорожки делала жена. Я их на весь свой век настирался.
— Скажите, — спросила та же дама, что завела разговор о дорожках, — может быть, вы продадите их нам? Вы ведь все равно ими не пользуетесь. Можно хотя бы на них взглянуть?
— Да это же обычные дорожки из тряпок. Их давным-давно сшили моя жена и Эльна. Синтетические куда удобнее. Эльна тоже так считает.
— Они очень потертые? Те, что у вас на чердаке?
— Нет, — сказал Эриксон. — Они не старые и не драные, какие бывают. Они — непотертые.
— Ой, ой! — сказала другая дама. — Нам так хочется на них взглянуть!
— Взглянете — успокоил их Эриксон. — Я их вам покажу.
Послеполуденное солнце ярко светило на окрашенную суриком садовую мебель перед застекленной верандой Густафсона. Здесь Эриксон разместил приезжих. Он решил, что так будет лучше: в случае чего Эльна недалеко, он всегда сможет позвать ее. Потом он отправился к себе домой и разыскал лоскутные дорожки. Они лежали на чердаке завернутые в грубую оберточную бумагу. Дорожек было много, и он взял с собой не все.
Внизу в дверях Эриксон столкнулся с Эманом. Тот вернулся из коровника, где держал своих кур: они гуляли там у него по коровьим стойлам. Эман нес миску, полную яиц.
— У нас тут собралась целая компания приезжих, — сказал Эриксон, — им хочется взглянуть на старые до-рожки.
— Зачем это?
— Не знаю. Их жены интересуются.
— Половиками?
— Ими самыми.
— И они из-за этого приехали?
— Нет, вообще-то они приехали посмотреть на дом Ингве. Но потом почему-то заговорили о дорожках. Ты представь, им не нравятся наши, синтетические.
— Смотри! Это не те люди, что стоят и разговаривают с Густафсоном?
— Густафсон вышел? Ну, тогда я пойду!
— Я с тобой. Отнесу Эльне немного яиц. Мои ведьмы снова снеслись.
Густафсон о чем-то оживленно разговаривал с приезжими у своей веранды. Эриксон с зажатыми под рукой дорожками приблизился к ним, а Эман, обогнув дом, не замеченный никем, проскользнул к Эльне через вход со стороны кухни.
Эриксон положил дорожки на садовый столик и взглянул на Густафсона.
— Вот, смотрите! Ими еще не пользовались.
Оглядев присутствующих, он смутился. Он как будто помешал, прервал лекцию, которую читал приезжим сапожник.
— Да, вот так он и делал, — продолжал тот как ни в чем не бывало, — так он и делал, наш старый Хуртиг, когда вши кусали его в спину. Брал кота за хвост и протаскивал его по своей спине. Котище выпускал когти и царапался… А когда и это не помогало, он говаривал? «А не потянуть ли еще кота за хвост?» — и проделывал все опять.
