— Вставай и иди впереди, — сказал он дикарю, наводя на него свой револьвер и сделав знак Гордону отойти к прочим. Индеец встал и вышел на середину площадки, окруженной собравшейся толпой. Мак Грегор вынул из кармана шелковый мешок и вытряхнул из него что-то похожее на серую скользкую глину, затем отшвырнул мешок далеко в сторону.
— Стань тут! — приказал он индейцу, указывая ему на это место. Тот угрюмо повиновался и ступил на глину своими мокасинами.
— А вы, — крикнул он окружающим индейцам и рабочим, — ни с места! Иначе пеняйте на себя. Стойте и смотрите!
В голосе у него прозвучало столько энергии, столько власти, что бунтовщики повиновались, хотя между ними пронесся глухой, зловещий гул.
— Поди сюда, Смит! — позвал он одного из рабочих, которого знал как главного зачинщика восстания. Тот колебался с минуту, затем нехотя повиновался и подошел к хозяину. Мак Грегор вынул из другого кармана что-то, бережно завернутое в шелковую ткань, развернул обертку и подал Смиту довольно тяжелую металлическую пластинку. Прочие внимательно следили за этого сценою; яркий свет электрических фонарей рельефно освещал их бледные свирепые лица.
— Передай это своему приятелю, — сказал Мак Грегор, указывая ему на индейца.
Смит взял пластинку и приостановился в недоумении, словно не зная, как ему поступить.
— Делай, что велят, не то я пристрелю тебя на месте! Невольно повинуясь магическому влиянию этого сурового, твердого, как сталь, голоса, рабочий взял пластинку с напускною хвастливостью, точно желая сказать: «Полно вам форсить!» и пошел к тому месту, где стоял индеец.
— Близко не подходи! — крикнул ему Мак Грегор. — Передай ему издали!
Смит машинально повиновался. Бернет, все еще лежавший на земле, с усилием приподнялся и отвернулся, чтобы не видеть происходившего. Мак Грегор, напротив, не спускал глаз с индейца; взгляд его сверкал непоколебимой, мрачной решимостью.
Дикарь взял пластинку с тем же выражением угрюмого равнодушия, которое не покидало лица его с тех пор, как его схватили. Но едва пальцы его успели коснуться блестящего металла, как он вздрогнул всем телом, вытянулся и словно распался в прах. На том месте, где он стоял, очутилась груда какой-то бесформенной мякоти. Смит в ужасе отшатнулся и наверно упал бы, если бы Мак Грегор не поддержал его.
— Видишь? — сказал он ему, многозначительно указывая на безобразную груду. — Теперь ступай домой и уведи с собой своих товарищей.
Толпа, объятая ужасом, разошлась, не говоря ни слова. Индейцы бросились бежать, как перепуганные овцы. Тогда Мак Грегор, внутренне торжествуя победу, хотя лицо его выражало одно суровое спокойствие, подошел к Бернету, который был в обмороке, поднял его и с помощью других перенес в дом. Там его уложили в постель, перевязали как следует и привели в чувство.
