Обвиняли князя и в перерасходе казенных средств. Только вот доказать этот перерасход было невозможно. Например, по высочайшему приказу послал он для подкупа герцога Мальбрука портрет Петра ручной работы с алмазами и прочими драгоценными камнями, стоимость в расходах казны указал в 10 тысяч рублей. Кто проверит? Портрет отослан, ревизионную комиссию к зарубежному герцогу не отправишь. Послал он генералу Платтору перстень с алмазом. А генералу Шультену трость и шпагу с алмазами. Кто теперь сможет установить реальную стоимость этих подарков? И пришлось Сенату поверить Меншикову на слово. А уж цену его слова мы с вами знаем!
Самое, конечно, забавное, — это инкриминируемое князю дело о трофеях. Александр Данилович считал, что часть награбленного русской армией принадлежит ему лично. Потому после Полтавской баталии он не побрезговал взять с обоза 20939 ефимок, а потом предпочитал не воровать. Просто, когда армия собиралась брать какой-то зарубежный город, светлейший предлагал сделку: или платите взятку, и тогда войско ничего не грабит, или ждите, дорогие граждане, когда мы начнем мародерствовать. Конечно, богатые западные города предпочитали сунуть князю на лапу, только бы не грабили. Сим оригинальным способом Меншиков получил с города Мекленбурга 12000 талеров, с города Шверина — 12000 талеров, с Гданьска — 20000 талеров, с Гамбурга — 10000 червонцев, с Любека — 5000 червонцев, несколько тысяч полновесных золотых попали в его карман и за земли Померании и Голштинии. Чем не заработок?
Петр, которому донесли о художествах светлейшего, простил боевого товарища по случаю рождения наследника. Долги и прегрешения были забыты. Единственное, что он велел: следствия по Меншикову не прекращать. Уж он-то знал, что светлейшего нужно постоянно держать на крючке, иначе его аппетиты будут непомерно расти.
После смерти Петра, когда к власти пришла Екатерина I, благоволившая к светлейшему, эти аппетиты остановить было уже некому. И Меншиков грабил страну по полной программе. Он был так уверен в своей неподсудности, что уломал государыню обручить его дочку Машку с наследником престола Петром Алексеевичем! Но всему хорошему приходит конец. В 1727 году этот наследник, получив подметное письмо, возбудил против князя дело, а затем конфисковал награбленное в казну и сослал светлейшего вместе со всем семейством и той самой возможной невестой Марией в Ранненбург, а через какое-то время в дальний Березов, где тот и умер после двухлетней опалы.
