– Ваше высочество, но ведь вы знаете, что во всём дворце не найти существа более скромного в отношении чужих тайн, чем я! Расскажите, пожалуйста, как произошло это! Клянусь вам, что, из одной уже только любви к вам, я не смогу поделиться вашей тайной даже с любимой кошкой!
– Элис, милая, вы настойчивы до неприличия! Да-да, не вспыхивайте так, это и впрямь возмутительно с вашей стороны – столь ужасно пытать меня! Ну, да ладно, я соглашаюсь, так как вынуждена признать, что вы столь же до очарования милы, сколь до невозможного любопытны! Я вам всё расскажу, тем скорее, что наш уважаемый Марлаграм, видимо, решил томить нас в этой тёмной каморке целую вечность. Только уж будьте всё ж милосердны – не сбивайте меня в самых пикантных местах!
– Ни в коем случае, моя принцесса! – горячо шепнула в нетерпении на ушко принцессе Элис, и ладошка её с неожиданным проворством скользнула в одной ей ведомую лазейку в платьях принцессы.)
– Мы («Ах, Элис!». Пальчики уютно расположились на животике принцессы и затихли…) спустились по наполненной непонятными звуками и непривычными нам формами улице к зелёному парку. Поверь мне, Элис, тот парк был гораздо больше нашего королевского парка и очень необычен всем. В нем, как и во всём том мире, было очень много света и людей. На каждой террасе нам обязательно попадался одиноко бредущий путник или девушка с маленьким детским экипажем. (Почти не тревожа, пальчики опускались ниже на мягкую полянку под животиком…) Главные дорожки парка были шириной с Бэкшимгерский тракт, а малых тропинок было больше, наверное, чем в нашем лесу. Будь я одна – ни за что не отважилась бы свернуть с самой главной дорожки уже из одного опасения тут же заблудиться. А в одном месте там рычали такие огромные и непонятные чудовища, что мне страшно вспомнить о них до сих пор! Их зовут «аттракционы». (Чуть понежась на мягкой полянке, пальчики фрейлины скользнули под укромный покров, а губки Элис прикоснулись к ушку принцессы. Принцесса чуть вздрогнула и продолжала…) От одного названия мурашки по спине, ну да я тебе про них потом расскажу. (Ладошка Элис нащупала плотно сжатый бутон принцессы и нежно заключила его в объятия. Принцесса вздохнула и взволнованно переступила ножками…)
А он чувствовал себя в этом огромном солнечном парке вполне естественно и спокойно. Его зовут Сам… Какое странное, необыкновенное имя, не так ли? («Он волшебник?», ладошка Элис судорожно сжалась. Бутон принцессы приоткрылся и пальчик нашёл ложбинку. Принцесса Мелисента прикрыла глаза и слова её стали протяжённей и тише…) Возможно… скорей всего… Во всяком случае, он очень много раз напоминал мне наших чародеев. Но искусство его столь необычно для моего понимания, что часто я чувствовала лёгкую растерянность. С одной стороны мне казалось, что какое-либо его умение превосходит очень и очень в сложности своей все умения любых наших магов. Но с другой стороны тут же присутствовало чувство, что это его умение какое-то не совсем настоящее, будто совсем детское, и что оно не вызвало бы толики уважения и у самого обычного из наших магистров. Впрочем, я так и не успела, как следует, разобраться ни в его занятиях, ни мало-мальски в устройстве того непостижимого мира.
