- Зопять – пьян? – спросило тихонехко шоб уничтожить навовсь…
- На варатник положена знаешь чаго? – урезал на в край. – Украдис!...
- Бля – уже! – атозвалос о дудкину дыр. – Факра повывзыстла! Факра – нет!
- На хуй факру ы ту! – казавы гусь. – Мовчки срать! Сем блидям! Для чего ым ы жылы, хуятары?
И присказав в дакумек страшный глоткыя: «Ха-Ха-Ха»…
- Хули тама! – гвардейка повыказавсь. – Ёб бабёр! Ы! пы Чать! Ление…
- На хуй нам надевалася эта манда – ореалевши? – опрошал Мандрагон. – Хта езмь я? Суродёр – страшнейша ругательства!...
И не мог поостыть.
Как ыголки вкрадались в остынь-не-тьму. Как казалося в сракомерть сильный стон. Как параноидален вился синдром.
Как кантракультурный портал – какой только хуйни не навыдумается… Посыдев, прикурив, попридумал – ёб ра у ём-с… Хуй табе, а не броска курить! Спылучай краса-кость ат спративнага!!!
Я вас повыдумав? Я и ебу? Хуй та там! Я – не я! От неба опровержен глоток – чтоб повыстылось! Чтоб одесную скрадалось во тьму в жутку оторопь – всех поныйшов? А миня…
И стало легко. Непростительнейше отуманенные глотки воздухоплавкой любви настигли и очертили путь в тьму… Никогда, никогда, никогда не описать прекрасное – состояние смерти бессмертного слова Байкал… Я клянусь порываясь во тьму, я стерегу сам себя на цепи, сам себе вырезыва – ножички… Красно и немножко смешно – атодвинься тогда… Мозг на краешек поможет тебе…
Это были последние слова солдата из тронутой оледи. Зло, чисто, как консерв-нож, запечатлело-впечатало в кромку – в себя. Заворожило в чистой, прозрачной крови насовсем – чтобы был нецелим. Чтоб лежал недотрагиваем как в меду – на прекрасную выставку сем… Чтобы помнилось сем о тебе… На Хуя!!!
P.С-с-с-сээээ… Только не приканчивай себя ради бога самоубийстваю – заиб-бал…
- Опять яблоков припёрла? - обратился невежливо Адам, нависая в С`аду от чистейшего воздуха. – Я ж говорил тебе, что не могу их жрать. Меня рвёт с них всё более и более изощрённо.
- Не пизди, ешь давай, - протянула Ева пригоршню чего бы похавать. – Ещё раз хапанём и больше не будем – зарублено.
- Пошла бы ты на хуй, а? – умоляюще попросил Адам. – У меня тот ещё отходняк не переломало до конца с твоих трюфелей.
- Да хуй с ним, жри давай! – посоветовала не сопротивляться и пожить ещё немного Ева.
«Немного» длилось уже далеко и далеко не первую вечность. «Хуй с тобой», подался на зов Адам. «К хуям всё как всегда и хуй с ним». На этом определения закончились и покатила самая настоящая хуйня именуемая откровенно и искренно – истина.
