«Насколько вообще тогда, в 1905 г., были слабы большевики и насколько не имели корней в массах, показывает факт, что вся организация их в Петербурге едва ли насчитывала 1000 человек. А в Нарвском рабочем районе — человек около 50-ти. Связи с рабочими были минимальны, вернее сказать, их почти не существовало. Большевистское движение было чисто интеллигентское: студенты, курсистки, литераторы, люди свободных профессий, чиновники, мелкие буржуа — вот где рос тогда большевизм. Ленин это прекрасно понимал, и, по его плану, эти “кадры” партии должны были начать завоевание пролетариата. Тут-то и интересовали его Нарвский район и самый мощный питерский Путиловский завод, где тогда имели большое влияние гапоновцы.
…В течение многих недель я пытался сколотить хоть какой-нибудь большевистский рабочий кружок на Путиловском заводе. Но результат был плох. Мне удалось привлечь всего-навсего пять человек, причем все эти пять, как на подбор, были какими-то невероятно запьянцовскими типами. И эта “пятерка” на наши собрания приходила всегда в неизменно нетрезвом виде».
То есть из 1000 большевиков Петрограда условно рабочих было максимум 50 человек парторганизации Нарвского района, а по факту — 5. «В неизменно нетрезвом виде».
К 1917 г., надо думать, положение все же могло измениться в лучшую строну, но кардинально ли? Да, среди тех, кто штурмовал Зимний, замечены были и красногвардейцы, но были это рабочие или “люди свободных профессий”? Во всяком случае, среди тех 4 бойцов революционных сил, которые погибли при штурме Зимнего дворца, один ухитрился выстрелить из винтовки в себя, что очень непросто и косвенно указывает на него как на человека, очень далекого от техники.
Так кто все-же брал Зимний в октябре 1917-го?
Вот очевидец, американский корреспондент Джон Рид описывает штурмующих.
«Было уже совсем темно, только на углу Невского мигал уличный фонарь. Под ним стоял большой броневик. Его мотор был заведён и выбрасывал струю бензинового дыма. Рядом стоял какой-то мальчишка и заглядывал в дуло пулемёта. Кругом толпились солдаты и матросы; они, видимо, чего-то ждали. Мы пошли к арке Генерального штаба. Кучка солдат смотрела на ярко освещённый Зимний дворец и громко переговаривалась.
— Нет, товарищи, — говорил один из них. — Как мы можем стрелять в них? Ведь там женский батальон! Скажут, что мы расстреливаем русских женщин…
Когда мы вышли на Невский, из-за угла выкатил ещё один бронированный автомобиль. Из его башенки высунулась голова какого-то человека.
