Что касается связи физического труда и здоровья, то большая часть работы, которую я делаю, имеет двойственный мотив: я копаю огород под картошку, понимая, что мог бы с большей выгодой потратить это время, если бы писал статьи для газет, а за вскапывание огорода платил рабочему. Однако я копаю сам, потому что хочу сохранить здоровье, мотив для меня более важный, чем доход от публикаций. Один мой друг, который торгует машинами, не раз говорил, что только круглый дурак будет копать руками в век машин, а я ему на это отвечаю, что моторы разрушают здоровье нации, потому что в наши дни уже никто не ходит ногами и не копает руками. И он, и я уже достаточно стары, чтобы учитывать проблему сохранения здоровья.
Ребенок, однако, абсолютно не осознает проблемы здоровья. Ни один мальчик не станет копать, чтобы сохранить стройность. В любой работе у него есть только один мотив — интерес в данный момент. Здоровьем, которым мы наслаждаемся в Саммерхилле, мы обязаны свободе, хорошей пище и свежему воздуху — именно в такой последовательности.
Что касается личной чистоплотности, то девочки в целом аккуратнее мальчиков. Мальчики и девочки в Саммерхилле начинают заботиться о своей внешности лет с 15. В то же время девочки нисколько не аккуратнее мальчиков в отношении порядка в комнате — я имею в виду девочек лет до 14. Они одевают кукол, делают театральные костюмы и оставляют пол в комнате покрытым мусором. Но это творческий мусор.
У нас в Саммерхилле редко случается, чтобы девочка не умывалась. Однажды была у нас одна такая — из семьи, где бабушка была помешана на чистоте и, по-видимому, умывала Милдред по десять раз в день. Домоправительница ее группы пришла ко мне однажды и сказала:
— Милдред не умывается уже неделю, она не хочет принимать ванну и уже начинает пахнуть. Что мне делать?
— Пришли ее ко мне, — сказал я.
Милдред скоро пришла. Ее руки и лицо были очень грязными.
— Послушай, — сказал я строго, — так не пойдет.
— Но я не хочу умываться, — запротестовала она.
— Заткнись, — сказал я, — кто здесь говорит об умывании? Посмотри в зеркало.
Она посмотрела.
— Ну, и как тебе твое лицо?
— Не такое уж чистое, правда? — спросила она с усмешкой.
— Оно слишком чистое, — сказал я. — Я не потерплю в этой школе девочек с такими чистыми лицами. А теперь убирайся.
Она отправилась прямо к ящику с углем и натерла им лицо до черноты. Потом вернулась ко мне с торжествующим видом.
— Так годится? — спросила она.
