И вот теперь этими нечистыми лапами воспоминаний, обмаранный фобласовской терминологией, он влез в дождливое лето неудачных каникул... Как посмел он подумать, что она, эта девочка из второго ряда полутемного школьного зала, девочка с загадочными глазами древних королей,- что она радовалась его вниманию, что она вообще помнила все четырнадцать лет?
Он сделал над собой усилие, чтобы прогнать мучившие его слабость и дурноту и понять наконец, кем стала для него эта женщина-и кем может стать для нее он? И понял одно: она тоже ждала его и любила все эти годы. Все четырнадцать лет. И опять-таки это не было следствием рассуждений или воспоминаний - это было так, словно с момента пробуждения где-то на внутренних стенках его души уже было написано огненными буквами: "Она любила меня..." И теперь ему оставалось только сосредоточиться, внутренне прищуриться - и прочесть эту надпись.
Вероятно, он и в самом деле прищурился, потому что лицо, застывшее перед ним, вдруг стало удивительно четким, реальным; и, вглядевшись в это лицо, он только сейчас понял, что она ждет чего-то, ждет именно от него, а так как он не знал, чего же ей от него нужно, он решил рассказать ей обо всем, что он вспомнил и передумал за эти минуты, но сил не было, и все, что он только в силах был сделать - это прошептать ее имя: "Сарри... Сарри Сааринен..."
Но это как раз и было то, что она ждала, ждала так, что покачнулась, и ему показалось - она падает навзничь, а у него не было сил, чтобы броситься к ней; но она не упала, а наоборот - стремительно рванулась к нему, и не обняла схватила за плечи, как хватают ребенка, который чуть было не упал в колодец
* * *
Доктор Уэда выбрался в коридор и прислонился к стене. Две молоденькие сестры в одинаковых длинных халатах бросились к нему - он отмахнулся и побрел к себе в кабинет, на ходу сдирая перчатки. Когда это он собирался отправить себя на помойку? А, шесть лет назад, в последнюю встречу с Даном.
Шесть лет назад он был свежим и хрустящим, как огурчик. А теперь и речи быть не могло о том, чтобы приступить к операции.
Хотя - кто бы вообще мог сделать ТАКУЮ операцию?
Он нащупал тумблер звукового канала - не видео, нет, глаза его на это не глядели. Не приказал - попросил:
- Шерелис, замените меня.
Но по тому, как сразу же стих тревожный, шелестящий шепоток,- в операционную набилось как-никак человек двадцать,- он понял: у стола Шерелис его заменит. Но решать должен он сам.
