[7]
Он ничем не выделялся среди других учеников. Серые тиковые шаровары были закатаны выше колен, косоворотка в заплатах перетянута ремешком из сыромятной кожи. На узком девичьем лице светились большие озорные глаза; острый нос был усыпан теплыми веснушками.
Учился он посредственно, часто шалил. Однажды на уроке связал тонкой ниткой несколько мух и пустил их по классу.
— Володькина эскадрилья! — закричали ребята.
Я выгнала его из класса. Вместо того, чтобы выйти в дверь, он выскочил в окно.
— Пусть мать придет ко мне! — крикнула я ему вслед.
Вечером ко мне на квартиру пришла стройная худощавая женщина средних лет.
— Я мать Владимира, — смущенно сказала она, усаживаясь на диван. — Он у меня один. Я вдова, работаю на ферме. Зимой он один управляется по хозяйству, а все лето — в колхозе.
Она помолчала, потом подняла на меня усталые, но открытые глаза и сказала:
— Прошу вас: вы его больше не выгоняйте. «Если, говорит, учительница еще хоть раз выгонит меня с урока, совсем учиться не буду»… Он ласку любит. Попробуйте и вы с ним лаской.
Мне пришлась по душе мудрая простота этой женщины.
***
Стояли последние дни погожей осени. Ноябрь пылал золотом опадающей листвы. Над деревьями и над крышами домов плыла серебристая паутина. Мальчики на школьном дворе гнались за ней и сбивали длинными палочками.
Вечерело. Приглушенно шумела река. Я думала о том, почему Владимир не пришел сегодня в школу. «Если бы не мать, я бы совсем не учился, — сказал он мне накануне, когда я пожурила его за плохое знание урока. — Я только для нее учусь, а то она у меня все плачет».
В окно постучали.
— Вас вызывает начальник милиции, — коротко сказал милиционер.
— Зачем?
Не ответив, он вскочил на коня и уехал.
Начальник отделения, пожилой хмурый человек, встретил меня укоризненным взглядом и предложил пройти за ним.
В полутемной комнатке, на полу, опустив голову, сидел Владимир. Увидев нас, он вскочил, сделал два шага мне навстречу, но вдруг, словно передумав, развязно сунул руки в карманы и сел на прежнее место.
— С утра сидит, а прощенья не просит, — сказал начальник. — Послали за матерью — ее дома не оказалось. Он сам просил вызвать вас: учительница, говорит, все объяснит.
— А что он сделал?
— Да вроде диверсии, знаете ли… Выбил у нас стекла.
Я была поражена. Владимир был озорным, шаловливым мальчиком, но хулиганом — никогда.
— Если можно, оставьте нас вдвоем, — попросила я начальника.
В комнате стульев не было. Я облокотилась на подоконник. Мы оба молчали. Потом Владимир поднял голову, посмотрел на меня и… расплакался.
