— Спасибо, — глухо сказал Николай, поднимаясь. — Спасибо за то, что ждал, за то, что корову сберег… А в подчинение к Замират, к девчонке, я не пойду. Не заслужила она этого. Бригадир! — насмешливо воскликнул он и опустил длинные руки по швам, словно стоял перед командиром. — Не таким бригадирам я подчинялся.
— Значит, за то, что у нее орденов нет, ее с бригады снимать, так по-твоему? — спросил председатель.
— Как хочешь, это дело не мое, — несколько спокойнее ответил Николай. — Ты хозяин, ты должен смотреть правильно, так, чтобы человека на его настоящее место поставить.
Чтобы должность выше человека была и человек к ней тянулся.
— Чтобы человек к должности тянулся? — засмеялся председатель. — А я наоборот думаю: пусть должность, самая маленькая должность тянется к человеку, а человек ее сделает большой.
— Нет, ты не так меня понял, — перебил Николай, снова присаживаясь к столу. — Мне всегда не везло… Вот я тебе расскажу: когда меня из госпиталя выписали, я, конечно, в свою часть не попал. Направили меня в жаркое место. Передний край от командного пункта километрах в трех находился. Немец этот участок днем и ночью долбил, головы поднять не давал, а бойцы целые сутки без хлеба, без воды одну за другой вражеские атаки отбивают. Хоть и не отступаем, но и вперед ни на вершок не подвигаемся. Помню, бригадный говорил: «Хоть клещами рвать будет, а не вырвать ему из-под нас этот клочок земли». Ну, готовился и я со своей ротой в атаку… Это я тебе рассказываю к тому, как человека на настоящее место ставить нужно… Так вот, как раз тогда недалеко от командного пункта врезался в землю подбитый немецкий самолет. Торчит перед глазами, мешает обозрению местности. Взялся я да откопал эту рухлядь, а потом оттащил в сторону. Вот этот пустяк всю мою военную судьбу и переменил. Только я закончил работу, как позвали меня к бригадному. Оглядел он меня с ног до головы и говорит: «Такая силища в тебе, солдат, зря пропадает». Набрался я смелости и говорю: «Нет говорю, не зря, товарищ генерал. Я в атаке двумя штыками орудую, за троих воевать могу». А он улыбнулся и говорит: «В атаке каждый солдат герой. А тебе другое задание, важное, большое. От того, говорит, как ты его выполнишь, ход боя зависит». Так и сказал: «от тебя зависит». Тут я вытянулся и говорю: «Служу Советскому Союзу!». Тогда он и говорит: «Люди два дня без горячей пищи, девять атак отбили. Мы третью кухню посылаем — не доходит. Ты, говорит, человек кавказский, по кручам с детства ползать привык, а местность здесь на вашу похожа… Донесешь обед — бой выиграем, не донесешь — солдаты опять голодными останутся, а голодному воевать трудно». Хотел я было сказать: «Правильно, товарищ генерал, пустой мешок — что голодный человек — стоять не приспособлен», но он мне говорить не дал. «Иди, говорит, на кухню, выполняй».
