Шанс, в котором нет правил [черновик] | страница 9

Господа телохранители поспешили откланяться и отправились в гостиницу — Ванде предстоял еще вечер в «Кубе».

— Поменяемся, — сказал Эней. — Ты поедешь с ней, я буду ночью охранять номер.

— Хорошо, — кивнул Цумэ. Прелесть работы с ним состояла в том, что можно было не объяснять. Он и сам все прекрасно понимал.

Машина их, конечно, ждать не стала — да она и была нужна только вечернему платью и туфлям Ванды. От Мариинки до гостиницы — площадь пересечь.

— Ты, главное, себя не изводи, — сказал Цумэ. — Это она тебя… индуцировала.

— Что? — опешил Эней. Игорь вздохнул.

— Ваши… э-э-э, стремления — они вполне взаимны. И первой начала она.

— Спасибо, что сказал. Но это уже не имеет значения, — Эней остановился, увидев, как в номере Ванды зажегся свет. Когда ее не было рядом, он чувствовал то же самое. Он умел сбрасывать эмоции — но в этом состоянии нельзя находиться часами. Во время вчерашнего концерта он снимал слой за слоем постоянно — как на плотине в паводок сбрасывают уровень воды. Бесполезно — пропускная способность плотины ограничена, а песни льются в подставленное сердце — одна за другой… Возможно, она его и в самом деле индуцировала — но сейчас этот генератор работает сам.

Наверное, нужно было защищаться, как от Волны. Но мысль защищаться от чего-то хорошего не пришла в голову раньше — а сейчас было уже поздно.

Ничего. Осталось меньше трех суток. Завтра — концерт в Мариинке, послезавтра — запись новогоднего выступления на Ленфильме, на третий день — отлет в Варшаву. И все.

В фойе отеля их встретил Юлиуш.

— Пан Новицкий, можно вас на два слова?

Эней отошел с ним к садику бонсаев.

— Что сказал Корбут?

— Гадость. И полную бздуру. Не беспокойтесь.

— Я беспокоюсь, — голос парня чуть дрогнул. — И если вы сделаете что-то Ванде… Я видел, что вы можете. Высоким господам руки крутить. Но я придумаю что-нибудь, потому что Ванда… вы ее обидите, а ее нельзя обижать. Не подходите к ней.

Беда, подумал Эней. Горе. Парень то ли не очень умен, то ли слегка поплыл от любви, а может — и то, и другое. Причем раньше, чем сюда приехал. Здравый человек знал бы, что не годится в телохранители. Дважды.

Это значит, я ничего ему не могу сказать так, чтобы он услышал и понял.

Если я скажу ему «я не обижу ее» — он услышит «но все равно возьму».

Если я скажу ему «я просто должен делать свою работу» — он услышит «я круче, мне на тебя вообще плевать, я сделаю, что хочу».

Если я скажу «я не хочу отбирать у тебя твою любовь» — он услышит «я круче, мне не в позор соврать малышу в утешение».