Лето прожил на родительские деньги и на то, что ему выдали, когда увольнялся из армии (даже вот «Форманту» удалось купить), а ближе к осени все-таки устроился на работу. Курьером в одну парфюмерную фирму. Возил по Москве документы, какие-то свертки… Работа, конечно, доставляла мало радости, но в ней был андеграундный дух (Цой кочегаром работал, Майк сторожем, Мамонов лифтером, а я — курьер), да и некий протест: все вот стремятся зарабатывать, пробиться наверх, он же демонстративно не хочет этого. Точнее, конечно, хочет, но не так.
К тому же это очень напоминало фильм «Курьер», и Дробов тогда часто говорил почти с гордостью: «А я курьером работаю. Как в фильме. Ну а вообще-то я музыкант».
После курьера (фирма закрылась, исчезла в одночасье) стал грузчиком на хлебозаводе рядом с домом, потом — грузчиком в мебельном магазине, развозчиком газеты «Из рук в руки», пробыл расклейщиком объявлений недели две, снова грузчиком — в типографии на Валовой улице. Затем начался период экспедиторства…
К работе Дробов и ребята из группы (а они тоже зарабатывали на жизнь подобным образом) относились как к чему-то вынужденному, второстепенному. Главным была группа. А она развивалась с трудом.
Три раза в неделю собирались на репетиционной базе (базы были разные, но все в подвалах, бывших котельных, на складах), играли по нескольку часов за небольшую плату. Но что значит — играли… С полчаса уходило на то, чтобы барабанщик прикрутил свои тарелки, установил хэт, педаль бочки, а гитаристы — разобрались со шнурами, отрегулировал звук, подстроили гитары. Обязательно кто-нибудь опаздывал.
Когда все было готово, вспоминали, что делали на прошлой репетиции. И опять кто-нибудь забывал свою партию, смотрел в записанные два-три дня назад аккорды и морщил лоб: «Блин, как я это играл?». После нескольких таких случаев стали фиксировать мелодии на кассетник (у Андрея была маленькая «Легенда»), но и это помогало слабо — главное оказывалось не в аккордах, а в ритме, частоте… Особенно изматывали споры во время создания новой песни. У каждого были свои предпочтения, хоть и близкие к общему направлению, но, когда это доходило до деталей, становящиеся существенными.
Ударник хотел темпа «под „Эксплоитед”», басист — партий для себя «как у Лемми в „Моторхэд”», соло-гитарист настаивал на том, что играть надо как «Дэд Кэннедис», а Дробов, ритм-гитарист, все песни хотел видеть близкими к его любимым «Студжис» (как раз тогда на фирме «Антроп» вышли две пластинки этой группы) и продвигал такой стиль — вязкий, ритмичный, с тягучими соляками… И хоть в итоге удавалось приходить к чему-то среднему, придумывать оригинальные мелодии, но каждый раз этому предшествовали споры, экскурсы в историю мировой музыки, ссоры, беганье за выпивкой…
