О чем только не трезвонили в тот исторический день!.. Об учении стоиков и об искусстве застолья... О знаменном распеве и о модуляциях майских котов... О Гоголе и о гоголь-моголе... Об апперцепции и контрацепции... О влиянии климата. Русская зима — первопричина литературы русской. Что зимой делать? Крестьяне режут ложки. Дворяне — строчат романы... А диспут с Сережей Аверьяновым о фамилии Иисуса Христа? Назарянин? Галилеянин? Давыдов сын? Царев? Экспертом была избрана Маруся. Мы знали о цикле ее религиозных стихов. Знаменитые «Жаворонки Иисуса», «Сны Магдалины», «Хлопотливая Марфа», «Палестинская вербочка», «Горница моя чиста, / Горница моя пуста...» были уже написаны.
o:p/
А летопись Нестора? Разве не умилительно (почти рыдал Вадик, норовя обнять Сашку-на-сносях, которая вежливо, но массивно отползала от него по махонькому диванчику), разве не умилительно обнаружить, что в летописи Нестора апостол Андрей парится в новгородской бане и даже... а-а-а-а-а (слезы все-таки полились) даже хлещет себя веником? Маруся аплодировала. (Господи, какая улыбка... Господи, какая улыбка... — шептал Ромушка.) А историчность кентавров? Ведь в сочинениях святого Димитрия Ростовского читаем, как к отшельникам палестинской пустыни приходили креститься... кентавры! Ванечка и Маруся были, конечно, за кентавров. Й-о-о-о-о-о! — заржал кентавром Ванечка. Сашка-на-сносях (о, земная женщина!), конечно, против. Но ее бройлеры-детки — за!
o:p/
А четырехметровый палец Ленина-статуи на Дворце Советов? Нет, он его не терял, поскольку он так и не вырос. Ни Дворец, ни Ленин, ни четырехметровый указательный...
o:p/
Вспомните начало туркменского искусства в трудные, но какие романтические 1920-е! (Ромушка набрался.) Какие жанры... Ленин — туркменский ковер. Плешь ткана нитью золотого верблюда... Поговорите лучше о золотых лилиях — то есть маленьких ножках маленьких китаянок... Но их не будет, больше не будет!.. (Сашка-на-сносях попытается оттащить Вадика на веранду, соблазняя креслом-качалкой и колыбельной над ухом.)
o:p/
Революция... Не похожа ли она на детское желание разобрать будильник — посмотреть, как устроено? Только собрать не получается. Спустя несколько лет Маруся напишет стихотворение об этом — «Злые дети»... А судьба писателей после 1917 года — «шимпанзе за пишущей машинкой»? Ну конечно, острота Ванечки. И он же редактирует — «нет, хавронья за пишущей машинкой!». Маруся опять смеется, опять аплодирует.
o:p/
