Я ей всё рассказал со слезами, и она подтвердила:
— Да, с твоёй тёщай едва ли хто уживётся, знам мы её отлично. А тесть что?
— Тесть то ли не знат, то ли всё заодно.
— Я не думаю, всего боле не знат. И что думаешь делать?
— Сам не знаю. Обидно, детей жалко, и саму её не могу понять, что она хочет выгадать — так жить.
На другой день сходил к Анисиму Кузьмину просить работы. Он уже в ето время сеял до 1000 гектар рису и бобы соявы и славился как добрый. У него жена Фетинья Фёдоровна, один сын Симеон. Попросил работы, он не отказал. Мы с нём уже были знакомы, и он предложил работу в Мато Гроссо, от деревни Масапе 1000 километров, на реке Кулуене, что стекает в Амазонку: там у него 4000 гектар земли, всё жунгля, и надо её валить и жечь. Зарплату дал ничего, хорошу, 30 000 крузейров в месяц. Поразмыслил, вообче искал уединение, чтобы поразмыслить, как поступить с Марфой, согласился, и через три дня отправились в путь. Григорий не захотел отставать, и поехали вместе.
В дороге были двоя суток, в последним населённым пункте Гарапу заправились, снабдились и тронулись вовнутрь жунгли. Всё лес, дорога плохая, 80 километров едва за шесть часов добрались. Там жили две семьи старообрядцев — Панфил Пятков и Сидор Баянов, оне работали Ивановым, Сидору Фёдоровичу, нашим старым знакомым с Китаю. Оне купили 12 000 гектар земли; той всёй земли 20 000 гектар, 4000 гектар купил Поликарп Ревтов.
Устроились на хорошой речушке, от Панфила за четыре километра, построили себе балагушку и стали пилить лес. Речушка угодила светла и рыбна, мы прикормили рыбу и, когда надо, ловили. Интересно, каки попугаи, разносветны арары, пирикиты, туканы, всяки-разны макаки, дики свиньи и онсы — леопарды. Хорошо, что Симеон Анисимович оставил нам винтовку, а то, бывало, возле самого табора как заорёт! Было страшно, но потом привыкли и ходили на охоту. В праздники ездили на реку Кулуене, рыбачить и купаться, с Панфилом или с Баяновыми. Интересно рыбачить: любую наживу толькя брось, пиранья тут как тут, за час — полтора мешка; под вечер клёв меняется, пиранья уходит, подходит крупная рыба — пинтаду, суруби, фильёте, жау, пирипутанга, пирарара, корвина, пиява, куримба, много крокодилов. Вечером трудно поймать рыбу, большинство берётся крупная, с рук срывает леску и утаскивает, а нет — оторвёт. Всяко пробовали. Бывало, привяжешь к лесине, и толькя сошшалкат
[72]
и порвёт, но всё-таки доумились. Выберешь хорошу яму, берёшь леску один миллиметр, удочкю пятнадцать сантиметров и грузило полкилограмма, снабжаешь сэлую рыбу один килограмм, спускаешь в яму, привязываешь к лесинке за верхушку, чтобы пружинило, и оставляешь на ночь. Ну, бросишь таких наживов шесть-семь, утром одна или ни одна, но уже ето на удивление. Бывало, ловили первый раз: жау на 81 килограмм 600, потом жау на 67 100, потом фильёте на 106, потом суруби на 53 300, потом суруби на 40 900. Ета рыба очень вкусна, но жирна, как только перебачишь
[73]
, так понос — не раз приходилось бегать по лесу, удобрять землю рыбой. Что мы с ней не делали! Солили, сушили, коптили, мариновали.
