Остроумный Е. П.: «Были Суслов и Фурцева. А теперь Сурков и Прохорова».
22 апреля,четверг.
В каждом русском мистике XIX века сидел натуралист. Вот почему Достоевский и его круг с такой жадностью ухватились за Данилевского: он давал им иллюзию научного подтверждения их мировоззрения.
В новостной программе главный архитектор Москвы Кузьмин:
— Для нас, стариков, только два слова и имеют значение: библиотека и филармония. А молодежь хочет другого, другую Москву (по поводу постройкиподплощадью Пушкина гигантского торгово-развлекательного центра). Думал, Москвуужедобили. Ан, нет: есть ещересурс для уничтожения.
Гражданское бессилие —бессилие, какого не ощущал даже под коммунистами.
Сейчас по телефону (19 часов) германист Юра Архипов. Пожаловался, что журнал «Иностранная литература» вернул ему его эссе «Пушкин и Гёте». Отказ, подписанный Сергеем Гандлевским, мотивирован тем, что «мы — журнал либерального направления, а ваша статья консервативна по духу».
23 апреля.
По-юношески наивная (но и славная!) уверенность Гёте: «Для меня убеждение в нашем будущем существовании возникаетизпонятия деятельности; ибо если я неустанно действую до конца моей жизни, топрирода обязанадать мне иную форму существования, когда эта, теперешняя, уже не будет в силах более удерживать мой дух» (4.II.1829).
«Природа обязана дать мне» — мирочувствование оптимиста.
Гёте, видимо, последний эпигон-универсалист возрожденческого закала. (У Стриндберга его «оккультные» опыты носили пародийный уже характер.)
В XX (да уж и в XIX веке со второй его половины) невозможно представить художника или писателя, годами занимающегося естествознанием и связанными с ним опытами. Еще Шопенгауэр, помнится, занимался по молодости «наукой о цвете» (и дажегрубилГёте за недостаточное к нему внимание), но это уже была последняя отрыжка универсализма. Потом наступила все более сужающая занятияспециализация.
А у нас последним (и первым) таким универсалистом был Ломоносов. (Впрочем, отчасти и Менделеев.)
Эккерман, 5 июля 1827 г.: «Вспоминали (с Гёте) и более ранние времена эпохи Наполеона, и в особенности, много говорилось о герцоге Энгиенском иего неосторожном революционном поведении». Так понимать, что сам виноват в том, что Наполеону пришлось послать к нему наемных убийц в соседнее государство?..
Ох, хотел бы понять я, почему Гёте и его современники, поклонники Бонапарта, не впадали в оторопь от бессмысленного броска его — на Москву, от того, что столько положил людей и бежал из России, бросив в ее снегах остатки недобитой своей армии — гибнуть и замерзать. Ради чего такая бойня, столько пролитой крови?
