28 января,вторник, час ночи.
За окном — луны не вижу, она где-то скрыта и не видна; но от ее света зеленовато фосфоресцирует под черными соснами снег — с хаотичными тенями от них.
6 утра.Сталин как инфернальный гений политической интриги. В этом качестве он превзошел самые смелые прогнозы Достоевского.Такоепорождение российского освободительного движения не представимо было не только эмпирически, но даже метафизически.
Издательство «Олма-Пресс» Москва (существует с 1991 г.).
Серия «Биографические хроники».
«Искусный принцип составления книг серии „Биографические хроники”… помогает по-иному оценить своеобразие произведений и многогранность характеров известных личностей, приоткрывает завесу над тайной их частной жизни.
В Серии вышли: Е. Гусляров „Сталин в жизни”, Е. Гусляров „Христос в жизни”.
Новинки: Е. Гусляров „Ленин в жизни”, Е. Гусляров „Есенин в жизни”».
«Проведите, проведите меня к нему! / Я хочу видеть этого человека» (т. е. Е. Гуслярова).
30 января,суббота, 1630.
Замечательная поездка в Рыбинск. Туда: по левому безлюдному берегу — из Ярославля среди заснеженных пышно елей. За весь путь — не встретилось ни одной машины. Зато лисица совсем близко перебежала дорогу. И сегодня обратно — на этот раз через Углич, Калязин (впервые видел вдали вмерзшую в лед колокольню — обычно всегда в топях, зыбях), Лавру. И опять лисица — подальше. У бабок пирожки (мои любимые — с яйцом и зеленым луком), копченая рыба…
На чтении в библиотеке; в конце подошел старик с вихрами, в старом пуловере и пожал руку: «Спасибо вам за то, что вы такой как есть». Это дорогого стоит. Руинированный старый город… Но в кафе вежливо, вкусно.
Плетнев, если не ошибаюсь, назвал «Выбранные места» книгой, стоящей у истоков великой русской литературы. Если так — то у истоковнесуществующейрусской литературы. Ибо существующая, надо признать, оппозиционна реальностям русской жизни.
Я не оппозиционер, но и не конформист; не модернист, но и не реалист; не монархист, но и не демократ; не сторонник (в поэзии) «прямого высказывания», но и не иронист, не «шестидесятник» (по духу), но и не авангардист, не концептуалист, не постмодернист, но и противник любой эклектики… Так кто же тогда? Тот, кто подходит к каждому явлению не с заранее выработанной идеологическо-эстетической меркой, но исключительно с индивидуальной — не иначе — оценкой. Консерватор и свободолюбец одновременно.
31 января,воскресенье, вечер.
В детдоме при приходе отца Аркадия (Шатова) поставили «Ревизора». (И мой Иоанн — единственный там «вольняшка» — играл почтмейстера очень живо.) А городничий — негр. Какие ребята! Все были сданы в детприемники при рождении. И в 4 — 5 лет попали сюда. Потом был ужин, и «актеры» сидели с нами: в галстучках, в костюмах. Ком в горле и радость, что есть такое в России.
