То и ново, что я спускаюсь, а вы поднимаетесь. Вот,
пожалуй, и все. Подробности ни к чему.
Расширются русские земли — императрица тогда
сама разрастается, тяжелеет, будто масса ее телес
пропорциональна размерам страны, и это в ее года!
Стране — территория, Кате — излишний вес.
Где-то за кадром Крым, степь юго-запада, флот,
Константинополь-то будет наш, на то и внук — Константин.
Россия проглотит Турцию, быстро, в один проглот.
А дальше все как обычно: бал, конфетти, серпантин.
Оды высокоторжественные по случаю новых побед.
Поэт читает, откинув голову, выставив ногу вперед.
Обед в честь генералиссимуса. Вполне хороший обед.
Скачки на жеребцах благородных пород.
Охота пуще неволи. Лай собак, трубы, окрики егерей.
И опять гром победы, и вновь — веселися, росс!
А Вольтера интересует, как там живет еврей
на захваченной территории. Довольно жалкий вопрос.
Не сказать, что Катя уродлива. Скорее — крупна и полна.
Лицо краснеет — приливы избыточной крови. Опять же, дама в летах.
Но отвращение к горлу любовника подкатывает, как волна,
и Ея Величество чувствует — что-то опять не так!
И этот тоже не справился, службу не сослужил,
и этот тоже не понял счастья, выпавшего ему.
Приходит врач с ланцетом — выпустить лишнюю кровь из жил.
Царица не терпит запаха крови.
Обморок. Все проваливается во тьму.
* *
*
Вопиют в небесах ангельские хоры,
на землю направляют умиленны взоры,
на белые стены, на город Холмогоры,
на келии тюремны, на крепкие запоры.
Плачут о покойных Антоне и Анне,
а паче о во младости погибшем Иоанне.
Собор пятиглавый меньшей головою
кивает солдатикам — секретному конвою.
Кого стерегут, солдатики не скажут —
языки урежут или хуже накажут.
Тюремщики тоже на вечном поселенье,
все-то их провинности — знание и зренье.
Что тут, в Холмогорах, — российская столица,
а в Санкт-Петербурге лже-императрица.
А истинных царевичей Петра и Алексея
забыла полоумная матушка-Рассея.
И ходят наследники в рубахах полотняных,
в рубахах полотняных, рубахах покаянных,
а каяться им, бедным, незачем и не в чем,
подпевают на земле ангелам певчим.
Живут и не знают, как с ними обойдутся,
авось и на земле им защитники найдутся:
задушат, обезглавят, а потом прославят,
а может быть, бесславно в Данию отправят.
* *
*
Философ Вольтер — государыне Екатерине:
“Катя, а что ты думаешь об Украине?
О Днепре-Днестре, о горах Карпатах,
о соломою крытых беленых хатах,
не в последнюю очередь и об этих, пархатых,
которых ты проглотила совместно с большей
