— Лето кончилось. Теперь — грязь да слякоть, а потом зима. Будет холодно.
— И мы с тобой замерзнем! — радостно продолжает Митя. — На санках будем кататься. На Дону — лед! По льду будем бегать! В хоккей играть! Замерзнем, придем домой, будем спинку греть у батареи! Чай пить с черной корочкой! Я тебя буду угощать, дед…
Это он вспомнил зимы прошлые. Так было. Приходили с прогулки, я садился прямо на пол, возле батареи отопления, согревая озябшую спину. А Митя суетился, тащил табурет, накрывая на нем чай: чашки, варенье, мед и… черный хлеб, потакая вкусам моим и соглашаясь: “Зачем нам эти вафли, печенья?! Черная корочка вкуснее!”
Вафли, печенье, конфеты — все это рядом, на столе, лишь руку протяни. Но черная корочка зимой, после морозца, конечно, вкуснее.
Зимой рано и быстро темнеет. Пора прибиваться к своему дому. Вот-вот прибудут родители. Моя “смена” закончилась.
— Дед! — вспоминает вдруг Митя. — У нас блины есть. Когда домой пойдешь, возьми два… Нет, возьми три блина. Дома их разогреешь и съешь. Только не забудь разогреть, — убеждает он. — Так будет вкусно!
И потом на прощание не раз повторяет:
— Не забудь, дед! Не забудь…
— Нет, нет.. Я не забуду, милый… Спасибо.
Уже за порогом повторяю для себя, для него: “Не забуду. Но и ты не забудь, сохрани… Не растеряй в длинной жизни своей эту детскую доброту и долгую человечью память”.
ЗМЕЮКА
Приходит ко мне старый знакомец и сообщает:
— Ездил рыбалить. Такую змеюку убил… Здоровенную!
— Она рыбалить мешала тебе? — спрашиваю.
— Она молчаком подкралась, — объясняет приятель. — Я сижу и не вижу. Потом углядел: змеюка на солнышке пристроилась, греется, прямо возле меня.
— Это ты к ней пристроился, — пытаюсь доказать ему. — Приехал, уселся. А она там живет. Ну взял бы да и прогнал, если места мало. А чего убивать?
— Да это же змея, гадюка, ядовитая. Еще тяпнет.
— Нужен ты ей… Тебя тяпать. Да у нас и гадюк не осталось. Ужака, наверное, убил.
— А то я ужака не знаю. У него желтое пятно. Это была точно гадюка. Черная. Я ее как тяпнул. Прямо в голову попал.
— Молодец, — говорю. — Справился.
Приятель мой — человек славный, добрый. Но вот змея ему помешала. И не только ему.
Помню детские годы. Змей в ту пору было в достатке. Били их почем зря. Особенно в лесистом займище и Задонье, куда весною ребятня устремлялась на вольную волю. Зорили птичьи гнезда, забирая яйца, тут же их жарили на костре, кормились. Время было голодное. Искали дикий чеснок, корни “козелка”, объедались щавелем, “калачиками”, “китушками”, цветом акации, вязиля, мышиного горошка. А еще били змей. Они в эту весеннюю пору плыли через Дон, с луговой стороны на горную. Здесь их и били. Помногу. Устраивали “змеиные деревья”, развешивая на ветвях мертвых змей.
