Часть 3. ЧУДОВИЩЕ
Да и не важно, когда все началось, важно то, что Еркен, оседлав своего пегого коня и заткнув за пояс нож, оставил отару и опять поскакал к дому Болатбека, хотя делать этого ему не следовало. К тому же день для такого дела был слишком ясный, чистый, ну просто первый день на земле. Но Еркену вся эта красота — до лампочки, до той самой лампочки, которую он последний раз видел три месяца назад за сотню километров отсюда, и с тех пор единственными источниками света для него были солнце да вечерний костер. А звезд Еркен не видел. Он спал ночью, но если и просыпался, то не в небо глядел, а вспоминал маму.
После возвращения из армии Еркен долго не мог привыкнуть к аулу. В городе было все по-другому. Он привез оттуда хромовые сапоги, походный казанок, татуировку “Б.О.Е.Ц.” на костяшках пальцев и привычку курить в туалете. А жизнь в ауле показалась ему скучной. И уехать отсюда можно было только в степь. Отару Еркену дали не сразу, сомневались, что справится. И чабаном он действительно оказался никудышным. После того как две недели назад волки передушили пол-отары, он понимал, что в степь его из аула больше одного не отпустят. И уже не бегал за каждым бараном, как в первые дни, а все чаще наведывался к Болатбеку, местному егерю, у которого в доме всегда гостили забавные городские рыбаки да охотники, рассказывающие дурацкие истории и с удовольствием угощающие столичной водкой.
Кроме водки, Еркену нравилось и другое — быть в центре внимания. Нравилось небрежно, отпустив поводья, проноситься мимо охотников и особенно их редких женщин. Нравилось легко спрыгивать с седла и чуть презрительно сплевывать через зубы набившуюся в рот степную пыль. Нравилось посмеиваться над наивными рассказами мужчин и ощущать на себе оценивающие взгляды женщин. А больше всего Еркен любил рассказывать истории сам. И, несмотря на то что правды в этих историях была щепотка, а все прочие детали рождались по ходу, Еркен с удовольствием замечал, с каким пристальным вниманием, с каким доверием его слушают. Впрочем, не всегда. И если компания попадалась опытная и циничная, если слушали его вполуха, если напивались быстро и невнимательно, то Еркен со своими историями не лез. К аудитории он был чуток и точно знал, когда наставал нужный момент.
А Болатбек, старый Болатбек-ага, сначала и радовался тому, что Еркен гостей развлекает, а потом заревновал, стал недовольно поджимать губы, а вчера и вовсе Еркена в дом не пустил. Вышел на порог и сказал, что гости приехали важные, к общению с деревенскими дурачками не привыкшие, а кроме того, дармоедов и так в доме хватает, один только цепной алабай в день ведро съедает. А когда Еркен возмутился и за шиворот Болатбека хватать начал, чуть этого самого алабая на него и не спустил.
