Глава XI. In arenam cum aequalibus descendi[17]
Со времени выборов минул год. До традиционного дня очередных выборов 20 октября оставалось менее двух недель.
За неделю до выборов Цицерон явился в сенат возмущенный и взволнованный и поведал сенаторам о том, что произошло с ним этим утром.
Накануне его агенты сообщили, что на него в ближайшие дни готовится покушение. Поэтому он велел слугам не пускать в свой дом никого из посторонних, под каким бы предлогом те не захотели его видеть. А сегодня поутру к нему явились сенатор Луций Варгунтей и всадник Гай Корнелий. Якобы для решения каких-то неотложных дел. Цицерон приказал крепко-накрепко закрыть в доме все запоры и сказать, что он не может принять их из-за плохого самочувствия. Нежданные посетители чуть не выломали двери и учинили у его дома такой шум и скандал, что это было слышно в соседних домах…
Тут Цицерон сделал многозначительную паузу и добавил, что вряд ли стоит пояснять, с какой целью являлись к нему эти странные утренние визитеры…
На следующий же день по городу поползли слухи, один другого нелепее и страшней. Слухи роились и множились, обрастая все новыми живописными деталями.
Одни рассказывали, что заговорщики, которых возглавляет Катилина, убили человека и, смешав в полночь его кровь с вином, пустили этот страшный кубок по кругу, отпивая из него и произнеся клятвы верности своему свирепому предводителю.
Другие говорили, что Катилина велел своим дружкам зарезать первого попавшегося человека и, дав всем отведать человеческого мяса, приказал всем расписаться кровью на клятве идти за ним, Катилиной, до конца.
Третьи утверждали, что им достоверно известно, что на самом деле Катилина убил мальчика, возможно даже собственного сына, вынул его внутренности, и заговорщики, передавая друг другу еще теплое и бьющееся сердце мальчика, клялись над ним страшными клятвами.
Поговаривали также, что готовится очередное восстание рабов и что сигналом к нему станет поджог Рима с семи сторон…
Успевшие привыкнуть к бездумной суетной жизни, состоящей из добычи хлеба насущного и погони за развлечениями и удовольствиями, горожане легко поддались нарастающей и подогреваемой кем-то панике, возбудились легко, как галлы, заволновались и предались тревоге и печали, которая вскоре охватила всех от мала до велика.
