Курий готов был вскочить и наброситься на адвоката, но, заметив мелькнувшую за занавесками мощную фигуру скифа, бессильно опустился в кресло.
— Взамен же я готов оказать немалую и весьма приятную вам услугу, — продолжал, все так же улыбаясь, Цицерон. — Вы сможете продолжать встречаться со своей ненаглядной Фульвией. Мало того, я буду оплачивать все ваши с нею встречи. Так что делайте сами свой выбор. В любом случае передайте для начала своей пассии вот это.
И Цицерон протянул Курию золотое кольцо с жемчугом.
— И еще один совет, друг мой, — добавил он, когда Курий в мрачном настроении направился к двери. — Постарайтесь поменьше выливать на себя благовоний. Это не все любят…
Глава VII. Vae victis[11]
В большом цирке с раннего утра шло представление, — его давал Юлий Цезарь, выставивший свою кандидатуру на должность верховного понтифика, — и Рим, как всегда случалось в те дни, когда в цирке шли игры, совершенно обезлюдел. Лишь солдаты патруля, кляня судьбу за то, что им выпал жребий дежурить именно в этот день, ходили хмуро по улицам, поглядывая на дома граждан, отправившихся развлекаться, нередко случалось, что, пользуясь отсутствием хозяев и слуг, темные личности норовили прибрать к рукам то, что плохо лежит.
Последнее время Катилина редко посещал цирк, но сегодня решил сходить посмотреть обещанные грандиозные бои, которые должны были начаться после обеда.
Уже за несколько кварталов до цирка он услышал рев беснующейся толпы, напоминавший немолчный шум водопада. Очевидно, в цирке завершались схватки между гладиаторами-новичками, которых выпускали на арену, предваряя «разминкой» большое представление. Эти бедолаги, чаще всего заканчивавшие в первом же бою свою гладиаторскую жизнь, были в основном из числа осужденных на смерть преступников. Им не полагалось ни щитов, ни доспехов, и бои между ними сразу же превращалось в массовую резню, потому что каждый меч рано или поздно достигал цели. Тех гладиаторов, что в животном страхе пытались бежать, тут же встречали служки, стоявшие у бортика, и, тыкая в обнаженное тело раскаленным железным прутом, заставляли несчастных развернуться и встретить смерть лицом к лицу. Белоснежная арена[12] уже через несколько минут после начала такого ристалища покрывалась пятнами крови, и порой казалось, что на песке то там, то тут возникают островки алых цветов-эфемеров.
Как ни странно, но именно это примитивное и жестокое зрелище, где не могло быть и речи о каком-то искусстве боя, сильнее всего возбуждало эмоции зрителей…
