Заключала процессию пестрая толпа мужчин и женщин, изображавших сатиров, фавнов, нимф и вакханок. Сатиры и фавны, одетые в козьи шкуры, плясали, кривлялись, дули в рога и трубы и гортанно распевали непристойные куплеты, посвященные Вакху, вину и любви. На «нимфах» и «вакханках» одежд почти не было — их заменяли побеги плюща, лозы винограда и прикрепленные к ним цветы.
Центром этой веселой компании был восседавший на ослике огромный толстый мужчина, изображавший Силена, воспитателя Вакха. По обеим сторонам от «Силена» шли «сатиры» с прикрепленными к голове козьими рогами. Когда «Силен», глотнув из глиняного сосуда очередную порцию молодого вина, заваливался набок, «сатиры» подхватывали его и возвращали в вертикальное положение. «Силен» то и дело издавал непристойные звуки, неустанно орал что-то и норовил ухватить за зад подворачивающуюся под руку «вакханку», что возбуждало в публике бурное веселье и ликование.
Пока «Силен» развлекал собравшихся безыскусными шутками, сатиры успели украсить цветами и листьями привязанные к ветке большого дерева качели и втащить на них огромный, сделанный из веток, травы и кожи фалл, также украшенный листьями и цветами. На длинную доску качелей взобрались две юных нимфы и принялись раскачивать ее под одобрительный волнообразный рев толпы.
Но особый восторг собравшихся вызвали танцующие и прыгающие под музыку полураздетые мужчины, к поясам которых были прикреплены сделанные из ткани или из кожи большого размера муляжи, также изображающие мужские гениталии, и вакханты, несущие шесты, с подвязанными к ним подобиями того же органа, но еще больших размеров. Время от времени они били ими по голове кого-нибудь из зевак, преимущественно женщин, добавляя этим всеобщего веселья и радости.
На некотором отдалении от веселой процессии шли четырнадцать жрецов в голубых хитонах. Главный распорядитель праздника подал им знак, и жрецы, остановившись, разбрелись и начали готовить все, что нужно, к праздничному ритуалу.
Первым делом на поляне, там, где остановилась первая группа процессии, окруженная широким полукругом лампадофоров, было воздвигнуто нечто вроде шатра. Вокргу шатра задымились горшочки с ароматными веществами, запахло шафраном и мускусом. Из украшенного ритуальными знаками сундука осторожно извлекли священное изображение Бахуса и установили его на возвышение.
Двое дюжих молодцов подтащили к статуе свинью со связанными ногами, истошно визжащую в предчувствии смерти. К свинье подошел архонт, главный распорядитель действа, полоснул по ее мягкому незащищенному горлу длинным острым ножом, и пронзительный визг животного захлебнулся в его же собственной обильно хлынувшей из раны крови.
