В ту зиму я уже знала, что самая настоящая, искренняя, самая большая любовь не гарантирует тебе ничего - кроме боли. Я больше не желала испытывать эту боль. И больше никогда не испытывала. И гордилась собой.
Много ли вы знаете женщин, действительно неспособных страдать от любви?
- Тогда почему ты не бросила его? - спросил Саша.
- Кого?
- Костю.
- Мы же друзья…
- Да? - Мой масик посмотрел на меня как на мать-предательницу. - Тогда почему вчера, когда Женя сказал, что ты в спальне с Андреем, Яныч сразу встал в стойку?
- Когда Женя сказал это? - встала в стойку и я.
- Мы поссорились…
- Из-за сюжета.
- А потом помирились. Костя стоял на коленях, он сказал, что любит меня, только меня… А потом пришел Женя.
- С пивом?
- С Доброхотовым… - Голос Сашика стал визгливым, предложения - рваными. - И Костя сразу… - Он сморщился, собираясь заплакать. Как и положено опытной матери, я знала все интонации Сашика и все их последствия. - А я сказал: «Если ты еще раз вспомнишь о ней, я уйду! Прямо сейчас!» И он забыл про тебя! А утром снова… Какая ему разница, с кем ты?!
- Саша, пойдем, выйдем в холл.
Я поволокла его в пустое фойе, проклиная манюрскую привычку накручивать себя на пустом месте. Я видела, Сашик вот-вот заревет или запоет на глазах у ведущей Марлены и потеряет лицо. Или работу.
Я посадила его на пуф:
- Прежде всего, Андрея со мной не было!
- Потому что Яныч сказал, что он тебе не подходит? - Сашик скрючился на пуфике. Он горько ревел. Маленький мальчик с морщинами под глазами. Лучше б он спел мне арию «Смейся паяц». Пение всегда помогало ему собраться, поверить в себя.
- Янис никогда не говорил мне такого!
- А Андрею сказал. Они говорили на кухне. О тебе!
- Когда это было? Еще до сюжета?
- Да… Я зашел, чтоб позвать их смотреть мой сюжет, и услышал…
- Что?
- Твое имя.
- Мало ли как они меня поминали. Может, на хуй послали.
- Не тебя… А меня… Яныч сказал: «Уходи, не мешай нам»!
- Просто он не любит, когда ты ведешь себя так, будто все должны бросить все и смотреть твой сюжет.
- А утром Яныч сказал, что я готов сосватать тебя черту!
- Это я тебе сказала! Только что!
Еще одна бабская склонность - рубить все в один винегрет. Я перестала понимать, где правда, где истерика. Я прижала его и стала гладить по вздрагивающей, несчастной спине.
Его неизбывная детскость, так раздражавшая Яниса, вызывала у меня материнские чувства - он был, пожалуй, единственным, кто вызывал их у меня. При виде детей я испытывала недоумение. Я никогда не хотела ребенка. Разве что на третьем курсе от Кости. Но Костя не хотел детей. Их хотел Саша. А рожать от Саши не хотела я… Сашик, вот кто страстно мечтал родить: «Ну почему, почему я не могу? Когда мы занимаемся сексом, я думаю, вдруг случится чудо», - признавался он.
