Со студенческой сцены обоих пригласили в постановку «Лесной песни» в театре Франко. Двух студентов сразу на главные роли - редчайшая вещь. На моем веку такое случилось однажды.
Так что спектакль и впрямь, видно, был роковым. Возжелав приобщить Костю к чародейному театральному действу, я расплатилась за любовь к театру - Костей. А Сашик расплатился за Костю - театром.
Янис не попал во Франка. И Сашик ушел оттуда с двух главных ролей и поехал за Костей в Питер, как жена декабриста. В Петербурге Сашик тоже пристроился в театр и снова уволился, когда Костя решил вернуться.
Не помню, сколько раз он увольнялся потом. Я помню причины. Их было всего две - обе знакомые. Одни театры, по мнению Кости, были (и таки были) непрофессиональным говном, иные, напротив, - слишком профессиональными, чтоб прощать Саше срыв репертуара. Он вечно удирал вести выездные концерты, вечеринки в ночных клубах - Костя почти не зарабатывал денег. А театр не давал их - их приносил конферанс, рекламные ролики или что-то вроде этого.
- Первое место в конкурсе по привлечению новых членов…
- Нет, доця, нет. Смотри на меня. - Сашик взял микрофон, намереваясь продемонстрировать Марлене азы системы Станиславского.
Я села в зал, чтоб не мешать ему. Я б и не смогла помешать ему, даже если б легла на авансцене в изысканной позе. За тысячу лет мы все так притерлись, что воспринимали друг друга как нечто неотъемлемое - как кошку или фикус в углу.
Из зала Сашик выгладил плохо. Он слишком театральничал - слишком хлопотал мордой, плечами, руками. «Ты страшно хлопочешь мордой», - объяснила черноволосая девушка после моей неудачной попытки поступить на актерский. Потом эта девушка стала нашей Олей - однокурсницей Сашика, он приобщил ее к нам.
В то время Сашик ничем не хлопотал. Даже летом после второго курса, когда выискивать в нем сто отличий от меня в худшую сторону стало моей сверхзадачей - я признавала, он хорош, как картинка, и страшно талантлив, будь он проклят! Если бы он не был таким талантливым, таким почти гениальным, Костя не влюбился б в него. Он ни за что не влюбился б в него, если б встретил Сашу в буфете или коридоре…
Сколько любовей начались с чьей-то хорошей игры! Что говорить о зрителях - я знала десятки актеров, годами не обращавших друг на друга внимания и вдруг ощутивших приступ безумной любви лишь потому, что один сыграл почти гениально, а второй сидел в зале.
Театр - узаконенная ложь. И этим страшно похож на любовь - узаконенную ложь мирового масштаба. В комплекте - это гремучая смесь. Особенно, когда ложь почти гениальна. И если бы Игнатий Сирень не пинал нас с первого курса, заставляя отделять иллюзии театра от правды, способ от результата и воспринимать паяцев с долей прохладцы - как часть синтетического искусства, такую же, как декорации, музыка… Если бы, сидя на репетициях, я не видела, как обычные люди превращаются в принцев, кто дает им душу… Я б только и делала, что влюблялась в актеров! Я б и сама влюбилась в Сашика.
