Я подал документы в офицерскую школу, и мне разрешили выбрать род войск. Я предпочел интендантскую службу, и после курса подготовки меня отправили в школу в Форт-Ли, в Вирджинии. Лоис в это время оканчивала Колумбийский университет и старалась почаще приезжать из Нью-Йорка, чтобы побыть со мной. Окончив школу в числе первых, я смог выбрать место службы. Единственный пост в Нью-Йорке – а я хотел служить именно там – оказался в Форт-Хэмилтоне, в Бруклине. Получив это назначение и обосновавшись там, я вместе с другим молодым лейтенантом стал членом Офицерского клуба.
В одном из разговоров с командиром, я сообщил, что по окончании службы собираюсь работать на Уолл-стрит. Шел 1968 год, акции росли в цене; многие рассказывали о том, как много они зарабатывают на бирже, мой босс попросил меня помочь ему с капиталовложениями, и я согласился. Мне казалось, я знаю, что делаю. К счастью, я ничего не потерял, а даже немного подзаработал. Когда я уходил из армии в августе 1968 года, я вернул все сбережения командира вместе с доходами. Что уж он делал с ними дальше – не знаю. В конце 1968 года бычий рынок дошел до своего пика, на Уолл-стрит случился кризис, и начался длительный период медвежьего рынка.
НА УОЛЛ-СТРИТ я попал в начале того десятилетия, которое оказалось одним из самых ужасных в истории рынка. Обвал индекса Доу-Джонса в 1970 году стал самым значительным после 1930-х годов. Несколько лет я проработал аналитиком в трех различных компаниях, после чего меня взяли в Arnhold and S. Bleichroeder, старую немецко-еврейскую инвестиционную компанию крупного калибра (Герсон Блейхредер был некогда банкиром Бисмарка). В 1937 году, после усиления власти нацистов, компания перенесла операции в Нью-Йорк. Именно там, в небольшом семейном офисе, я впервые расправил крылья.
Уолл-стрит завораживает скоростью изменений. Здесь нужно постоянно опережать события. Движение никогда не останавливается. Уолл-стрит похожа на четырехмерный пазл, связанный с объемом и временем. Каждый день приходишь на работу и видишь, что его элементы сдвинулись с мест: кто-то умер, где-то началась забастовка или война, изменились погодные условия. Все меняется – неважно, в какую сторону. Инвестирование не обладает ритмом, характерным для других сфер деятельности, и никогда не перестает испытывать людей: если, например, проектировать машину, то можно обозначить периоды времени, когда она будет производиться и продаваться, не важно, примет новинку рынок или отвергнет, у машины по крайней мере есть жизненный цикл. В инвестиционном бизнесе процесс не прекращается никогда, так что инвестирование становится постоянным вызовом… игрой, войной – как вам больше нравится.
