— Я не ваша собственность! — гневно кричала я растерявшейся маме, искренне ненавидя обоих родителей от всей своей подростковой души.
После того случая родители вроде сдались. Было лишь условие, чтобы я говорила свой адрес пребывания. Мама, которая уже научилась идти на диалог (видя его единственным приемлемым способом воздействия, т. к. взбучки делали только хуже), сумела убедить, что это для моей же безопасности: если что случится, чтоб знали, где меня искать. Тогда я согласилась с доводами разума.
Уже стала почти своей на тусовке, перезнакомилась с основным составом и изредка участвовала в ролевых играх.
За Вадиком, будучи влюбленной по уши, я откровенно бегала. Часто заходила к нему в гости вместо школы, по пьяни приставала с поцелуями (трезвой у меня не хватило бы на это смелости). А он, будучи слишком добрым парнем, не посылал меня открыто, стараясь просто мягко отмазаться. Это было мучительно, мои неумелые попытки завоевать его сердце были настоящим актом мазохизма. Но я не могла ничего с собой поделать: слишком сильно влекло к нему.
Тем временем основной моей задачей было стать «настоящим панком», какое-то самоопределение, принадлежность к особой культуре виделась мне жизненной необходимостью (неужто недостаточно быть просто человеком? Тогда было недостаточно). Кто такие панки, я не до конца понимала. Знала лишь общие (наверняка выдуманные кем-то) характеристики: нужно было слушать определенную музыку (Sex Pistols, Exploited, Гражданскую Оборону, на крайний случай Короля и Шута, также в почете был Сектор Газа). Считалось, что панк обязан быть анархистом, что это такое — я смутно представляла, вроде как отказ от всех правил и норм поведения, отрицание любой власти (например, родительской). Еще был стереотип, что панк не должен мыться и вообще обязан склоняться к девиантному поведению. И, конечно, определенный дресс-код отличал панков от простых смертных.
Все эти догмы я принимала за чистую монету, и, считая образцом поведения, старалась соответствовать, как всегда действуя от души: честно ходила грязной, избегая душа, пила не просыхая, гадила в подъездах, не брезговала бычками, найденными на улице, когда сигарет не было. Я искренне верила, что так и надо себя вести, часто перешагивая через брезгливость. Неудивительно, что у Вадика я вызывала отвращение, хотя тогда не понимала этого. Мне казалось, что такая «безбашенность» наоборот должна нравится на тусовке всем без исключения. Ну не идиотка ли?
