– Разнести? Но зачем? – изумился лер, смотря на нее круглыми глазами.
– Веселюсь, – пожала та хрупким плечиком. – Пью. Все, что горит, и даю в глаз всем, кто мне не нравится! Весело!
– Эа-а… – заскрипел вслух Эльтевунтиэль, напрягая мозг в попытке стянуть края рвущегося шаблона.
– Там, где-то сзади, гномы бегут, – предупреждающе произнесла златовласка, сделав плавный жест рукой за спину.
– Гномы?
– Эй, ну где ты там?! – заорал высунувшийся в этот миг из-за угла бежавший первым парень. – Ща орки без нас все выпьют! Бегом! Полетели!
– Полетели! – радостно взвизгнула девушка.
Внезапно ее резко выгнуло назад и подкинуло на метр над землей.
– Пух-х…
С мягким, приглушенным звуком за ее спиной распахнулись два огромных белых крыла. Загребая воздух, они поднимали свою хозяйку еще выше.
– Крылатая! – потрясенно ахнул лер, расширенными глазами глядя на чудо. Колени его подогнулись, и он с размаха воткнулся ими в булыжники мостовой, не замечая боли.
– Крылатая, крылатая, – раздалось позади Эльтевунтиэля, и все эльфы упали на колени.
– Ха-ха-ха! – рассыпался по площади смех златовласки. – Ха-ха-ха! Чудики! Вот вам!
Она взмахнула рукой, и на коленопреклоненных сверху посыпались сияющие в темноте золотые песчинки.
– Крылатая, крылатая…
– Ты где? Лети-и-и! – раздалось откуда-то издалека, из-за поворота.
– Лечу!
Она еще раз громко рассмеялась, сыпанула на эльфов горсть золотой пыли и, взмахнув крылами, взлетела вверх, оставляя в темном небе золотой шлейф.
– Вестница… – потрясенно прошептал лер, глядя ей вслед.
К площади вновь приближался грохот башмаков. В этот раз бегущих было много.
– Ну где она? Где эта эльфийская девка?!
Низкий, кряжистый гном в фартуке трактирщика выскочил на площадь первым, потрясая здоровенными кулаками.
– Дайте мне ее! Дайте! И я ее здесь, тут… прямо на этих камнях, самым животным способом! – быком ревел он.
Лер упруго вскочил на ноги.
– Э-э… – сказал гном, открывая рот и закидывая голову назад, чтобы целиком увидеть внезапно выросшую над ним фигуру.
Ни один мускул не дрогнул на лице высокородного лера Эльтевунтиэля, когда он, даже не подумав о своей шпаге, врезал в глаз гнома кулаком…
– …Погром в трактире «Шахтерский фонарик»…
Император Хайме, сидя в кабинете за рабочим столом, слушал утренний доклад первого советника о случившихся за ночь происшествиях. Правая бровь императора была вопросительно приподнята, а на лице застыла смесь выражений: недоумения, изумления и легкой брезгливости.
