Самые же трудные люди, вновь подтвердил спектакль вместе с Горьким, вроде – безгрешные. И доктору (Игорь Евтушенко), и горничной Саше (Анастасия Цветанович) всё ясно и просто: изменять неправильно, проявлять слабость нехорошо. Но прямолинейность – не свойство ни пьесы, ни спектакля, умного, тонкого, сложного.
А на следующий вечер полная противоположность первому, картина такой убийственной жестокости в литовском варианте «На дне», что становилось страшно. Здесь уже нет на сцене Луки, он был, «поманил куда-то, но не сказал – куда». Здесь провыли, прорычали песню «Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно...» Здесь спиваются на глазах зрителей и с их участием, наливают, предлагают выпить на брудершафт, пахнет водкой.
Играется лишь четвёртый акт с использованием предыдущих текстов. Многих горьковских участников нет, нет Васьки Пепла и всех Костылёвых. В центре длинного стола с пустеющими и увеличивающимися в числе бутылками водки – Сатин, Барон, Актёр, не все, немногие. Исполнители, замечательные актёры Даинюс Гавянонис, Дарюс Мяшкаускас, Дарюс Гумаускас, а ещё Настя Расы Самуолитс, Квашня Неле Савиченко в абсурдном, экзистенциальном по выбранному режиссёром Оскарасом Коршуновасом жанре, в очищенном от быта пространстве, но с абсолютным психологическим погружением в характеры по Станиславскому, с полной отдачей, самоотверженно, беспощадно, жёстко играют своих героев. Те на дне. Их удел – лишь пьяное беспамятство. Хотя на очень откровенном обсуждении спектакля Дарюс Мяшкаускас сказал: «Мы слышим друг друга, чувствуем, понимаем, значит, для нас это ещё не дно». Спектакль потрясающего эмоционального воздействия. Страшно!
А потом свой спектакль играли красноярцы, режиссёр Олег Рыбкин. «Варвары» стильные, красивые и тоже очень «горькие». Красивые женщины маются в отсутствие любви: ну где найти достойный объект для поклонения и верности Надежде Монаховой (Анна Домникова). Споили, развратили мальца Гришу – Ивана Янюка. Приехало «вороньё», новые русские... И прежних-то ценностей не осталось, разрушены и новые, где «бал правят» деньги, заведомо несут лишь опустошение и уничтожение. Что же всё-таки выше: нравственность или знания? Как сильному остаться добрым? Не придумало за сотню лет человечество ответов на мучительные вопросы, поставленные великим земляком-нижегородцем.
К сожалению, не очень удались гостям образы «разрушителей» – Черкуна, особенно Цыганова (артисты Дмитрий Корявин и Яков Алленов); размытым, сглаженным оказался конфликт новых и старых русских, который мог бы стать сегодня особенно актуальным, узнаваемым. Горький писал об особой русской жестокости, и, может, её тут и недоставало.
