Афанасий вчера снова приехал к отцу в его загородный дом. Он рассказал про успехи в университете и, воспользовавшись хорошим настроением отца, снова принялся умолять, чтобы тот разрешил ему слетать в Африку.
— Я уже говорил, что я против! Посещение других стран запрещено, это, наконец, опасно для твоей жизни.
— На следующей неделе в Кадингире будут отмечать день рождения молодой княжны Павловой-Ногинской. Она невеста князя и наследника престола Андрея Николаевича Романова, и он лично пригласил меня на торжество, папа!
— Вот, как?! Он летит со всей свитой, конечно?
Афанасий в подтверждение кивнул, с надеждой глядя на отца.
— Да, будет полно молодежи — и Роснецкие, и Автуховы, и Горневы, и…
Вольный, защищаясь, поднял руку.
— Хватит, хватит, я понимаю, почему ты так настойчиво стремишься туда. Только учти — они все отпрыски богатейших семей, которые…
— Ну и что?! Зато я — постоянный партнер князя по теннису. Если окажусь на празднике, то попаду в их круг, — Афанасий поднял руку над головой, показывая отцу, как вырастает на глазах, — а князь Андрей успокоил, что лично утвердит у президента весь список гостей и разрешения на выезд.
Вольный в глубине души понимал — сын прав. Чем он хуже молодых лоботрясов, праздно проводящих время в бесконечных пирушках и развлечениях? Знакомство с новыми аристократами в будущем могло принести Вольному — младшему пользу.
Афанасий видел колебания отца, но терпеливо ожидал решения.
— Хорошо, — Вольный с удовольствием отметил, как обрадовался сын, — на этот раз сделаю исключение ради твоего будущего, но учти…
— Все что угодно!
— Выполнишь одно мое желание. Когда придет время, я его скажу. Договорились?
Афанасий кивнул, перекрестился на иконы и бросился на шею к отцу.
Он предвкушал волнения первого полета в запретную страну, предмет тайных восторгов университетских друзей — некоторые бывали в Африке, и не один раз. Жаль, что нельзя было поделиться радостью в Сети, обстановка в стране и так накалена, и даже упоминание далекого края вольнодумцев могли приравнять к измене. Ничего, как других выручают отцы, так и его прикроют — Афанасий, несмотря на молодость, был прекрасно осведомлен, что знатных и богатых запреты не касаются.
Сейчас, в своем кабинете, Вольный вспоминал вчерашний разговор. Правильно ли он сделал, позволив сыну лететь? Даже если его начальник, генерал Филарет, узнает, лучшим оправданием будет имя князя Романова и достойнейших людей, приглашенных на торжество, но странная тревога не давала сосредоточиться.
