Кайя с матерью принялись обсуждать новости на родном языке; я опять взглянул на фотографию, к горлу подступила темная волна печали. И я знал, отчего — от сознания, что я бесцельно плыву по течению, отрезав себя от прошлого и не видя смысла в будущем.
Вошел Микель, отец Кайи, и низким голосом объявил что-то на всю кухню.
— Он починил второй велосипед, — объяснила Кайя. — Теперь мы можем все вместе отправиться на дачу на педальном транспорте.
— А ты знаешь, что при советской власти пользоваться велосипедами не разрешалось?
— Серьезно? Ничего себе!
Я отвык ездить на велосипеде. Кайя без видимых усилий катила впереди, я же от натуги пыхтел как паровоз, хотя человек я не толстый, скорее плотный. Дороги были неровные, вдобавок, с обочин на них упорно лезла растительность; в какой-то момент мне в волосы вцепилась колючая плеть ежевики.
Позади дачи располагался большой огород, вроде тех участков, которые арендуют многие лондонцы. Росла там преимущественно картошка: без нее родителям Кайи было бы трудно продержаться в новой, свободной, но безденежной жизни. Дом был сложен из валявшихся возле строек шлакобетонных блоков, причем в строгом соответствии с предписанными советской властью размерами дачного строения. Под крутой крышей примостились две спаленки. Рядом с ванной непритязательная сауна. Изнутри все помещения были обиты сосновыми досками. Снаружи к стене притулилась теплица, целиком занятая рослыми помидорными кустами.
Воду качали по трубам из колодца; уборная представляла собой хлипкую пристройку с глубокой ямой, прикрытой обычным туалетным сиденьем. В доме пахло сосновой смолой, мхом и мышами. Он очень напоминал дом, о котором я когда-то мечтал. Наверно, читая «Коралловый остров» [28].
На полпути к задней границе участка находился курятник с просторным загоном, где бродили штук двадцать кур и молодой кичливый петух. В курятнике мы подобрали три яйца, еще четыре отыскали в разных углах загона, под жухлой листвой или клочьями сена.
— Чертовы куры, несутся где попало, — проворчала Кайя.
По соседству стояли еще три дачи, но ближняя была заброшена. Дом походил на сарай, а большой участок густо зарос малиной, терновником и камышом. В свое время, пояснила Кайя, там жила престарелая супружеская пара, но они уже умерли, а их сын, бизнесмен, живет и работает на материке.
В конце огорода, почти у самого леса, стоял дровяник, а рядом — клетка, от которой несло зоопарком. По клетке, время от времени чуть шаркая боком по железной сетке, без устали бегала тощая лиса; выражение на узкой мордочке было злобное.
