- Ты, Игрич, давай снова по грибы! Те, видать, уже сгорели на костре... Генаха, едрит твоя муха, за дровами! И лапнику не забудь нарубить. На нары постелим, чтоб чистым воздухом дышать... Тебе, Аркадий Петрович, бежать за ягодами. Чаи будем гонять допоздна, и вообще... А тебе, Митрофаныч... как малопьющему... самое ответственное задание. - Он достал Генахины полбутылки, проверил надежность "пробки". - Христом-Богом прошу, спрячь это от нас... заховай так, чтоб и Шарик не нашел, мать его разъети. Утречком примем с устатку - и по домам! Вы как, не возражаете?
Какие тут могут быть возражения, когда он кругом прав! В предвкушении удовольствия мы заговорщицки перемигивались и подталкивали друг друга плечами - дух обновления пронесся по нашим лицам. Все временное, мимолетное, случайное уносилось прочь со встречным ветерком. Он разгонял молочную мглу, а впереди в зыбком дрожании света цвел горизонт, обтянутый пологом синевы, некий подарок свыше, призрак совершенства, и казалось - можно идти и идти до него, сколько хватит сил... На небе обозначились облака, задвигались, раздувая зарумянившиеся бока. И вот объявилось солнце; стряхнув остатки тумана, свежее и умытое, оно накатывалось волнами вездесущей музыки.
Что тут нашло на наших мужиков, я не знаю. Неведомого размаха сила подняла их и бросила в работу. Завелись буквально "вполпинка", с полуоборота. А еще говорят: русский человек - вечный труженик отдыха, случайный гость на земле, все собирается сделать что-то великое. Собирается, собирается - и ничего не делает, только пьет до полусмерти. Праздная мечта и терпение, но отнюдь не труд, часть его культуры. Не умеет он ни в чем держаться меры и идти средним путем, а всегда плутает в крайностях и погибелях. Работает как Буратино, а получать хочет как папа Карло. С ним, мол, хорошо жить в бедности, ничтожестве, здесь он отзывчив и скор на дружбу, а в богачестве сам с усами, еще и обдерет тебя, пожалуй, как липку...
Мало того, что мы досрочно выполнили все Егорычевы указания, мы накололи уйму дров для печурки, поправили рассохшиеся дверь и оконную раму, законопатили щели на потолке, обложив его берестой, и даже сварили черничный морс на десерт. А еще Генаха разжег сухой гриб-чагу, и едкий дым выкурил из избушки всех крылатых тварей...
Разомлевшие от обильного обеда-ужина, мы сидели на лавочке, мирно покуривая. Из зеленого полумрака зарослей тянуло прелым валежником и грибами. Солнце просвечивало сквозь листву, и ягоды брусники вспыхивали багряно и сочно... Бутылка обошла круг и зениткой уставилась у сапог нашего виночерпия. Он нас не торопил, а мы ему не напоминали.
