Всегда на посту | страница 5



Однажды ночью Швырков и Пикалов вышли на пост к Москве-реке, к Устьинскому мосту. Ночь была темная. Пронизывающе дул ветер, поднимая тучи пыли. Фонари не горели. В окнах домов лишь кое-где тускло мерцали отблески свечи или коптилки — электростанция не работала. Чуть прояснялось только в те короткие мгновения, когда сквозь рваные тучи светила луна. Холодным светом на миг заливала она улицу: мостовую с вывороченным булыжником, магазины с выбитыми в витринах стеклами, стены домов, оклеенные обрывками листовок и воззваний…

Милиционеры шли, стараясь ступать без шума, останавливаясь и прислушиваясь, зорко глядя по сторонам — не затаился ли где-нибудь враг, не нужна ли честным людям их помощь. Может быть, они переговаривались о чем-нибудь вполголоса. Но скорее всего, шли молча. Часовым разговаривать не полагается. Но думать никому не запрещено — даже часовым на посту.

О чем же думали они в ту последнюю ночь их недолгой, но прекрасной и смелой жизни? Кто может на это ответить! Но наверняка мечтали они о том недалеком времени, когда разгромит врагов-белогвардейцев Красная Армия. Они наверняка мечтали и о тех для них еще далеких днях, когда Страна Советов будет самой счастливой, самой сильной и самой мирной из всех стран на свете, — о нашем с тобой сегодняшнем времени. Да, они думали, они мечтали об этом. Ведь без такой мечты о прекрасном будущем своего народа, своей Родины не бывает настоящего геройства, подвига.

Не знаю, кто первый из них — Семен или Егор — услышал на реке какой-то шум. Не знаю, кто первый предостерегающе поднял руку. Может быть, оба они сразу насторожились и стали вглядываться в туман. И вот из пелены тумана выплыла черная тень парохода. Странное дело — судно в такой поздний час! Милиционеры решили понаблюдать за ним. И вдруг на берегу раздался крик. Кто-то звал на помощь. Разве можно было прятаться в засаде, медлить, ждать хоть мгновение, если человеку грозит беда?.. Друзья кинулись к берегу, и когда они были уже у самой воды, с парохода по ним открыли огонь.



С почестями хоронили москвичи отважных милиционеров. К Красной площади шли за катафалком седые рабочие, комсомольцы и юные коммунары, шли сослуживцы героев и красноармейцы. Над могилами героев у Кремлевской стены поклялись товарищи Пикалова и Швыркова отомстить за них врагам Советской власти.

Я был недавно в числе гостей на Красной площади во время Октябрьской годовщины. Под гром барабанов, под звучный марш проходили по площади войска; заглушая мощные звуки военных труб, с грохотом ехали танки, самоходные орудия. Словно серебряные стрелы, проплывали ракеты. И казалось мне, что, поднимая в воинском салюте звонкие молнии шашек, командиры отдают честь не только тем, кто, принимая парад, стоит на трибуне Мавзолея. Казалось мне, что салют боевой славы и честь отдают командиры и памяти павших борцов — всех, кто отдал жизнь за счастье нашей Родины.