Много лет отмечая рассветы.
Только вечный покой. Ни добра нет, ни зла,
Для того, кто лежит погребенным,
Бесконечна забвения вечная мгла,
Только надпись на склепе все помнит:
"Здесь лежит славный воин, достойнейший сын,
Защитивший от зла светлый край сей.
Он погиб, заслонивши собой нас от тьмы,
Победив в страшной битве последней".
"Ты всю жизнь воевал, ты покой заслужил.
Отдыхай, ибо зло не воспрянет".
Что ж, забавно – он мертв, ну а я еще жив…
Вот и вход, полускрытый тенями.
Я вхожу в этот склеп, не склонив головы,
Я не знаю почтения к мертвым.
И коснувшись руками надгробной плиты,
Я смотрю в барельеф полустертый.
Под тяжелой плитой – побелевший скелет,
Смерть равняет героев и трусов.
Вот – ты мертвый лежишь, ничего в тебе нет,
Что могло б мои планы нарушить.
Кто был дорог тебе – тоже в землю легли,
За кого ты погиб – тех забыли,
Их могилы давно полыньей заросли,
Имена их засыпаны пылью.
А я выжил. Ты слышишь ли, славный герой,
Как сейчас над тобою смеюсь я?
Очень скоро ты тоже почувствуешь боль,
Боль бессилья, увечья, безумья…
Из безвременья тьмы мне послышался стон,
Даже в смерти герой понимает:
Кто вошел в его склеп – как он жив и силен,
Тот, кто череп его подбирает.
Здравствуй, пламя! Жарко, юно,
Очаровывай, мани!
Ты, что породило струны -
Дивной музыке сродни.
Ты во тьме рисуешь знаки
Азбук всех и чисел всех,
Хлебом обращаешь злаки,
Даришь силу, даришь смех.
Мощно, радостно и властно
Зажигаешь страсть в крови,
Так же дерзко и прекрасно,
Как огонь земной любви.
Пусть священник всласть токует,
Лжёт про ад, пугая чернь:
Кто таким тебя рисует -
Глупый, слабый, жалкий червь!
Помним: на кострах сжигали
Книги и еретиков.
Быть из пепла урожаю -
Мыслей свет во мгле веков.
Ослепительность, античность,
Зевс, Озирис, Люцифер,
Гордость, ум, отвага – личность! -
Пламя дальних, ближних сфер,
Навсегда останься с нами,
От невежества храня!
Смейся, пламя! Вечно пламя
Прометеева огня!
Здравствуй, мой Вавилон! Город марева, южного жара,
Город каменных профилей мудрых царей и зверей,
Грохотанья повозок, немолчного ора базара,
Мудрых свитков, бордовых гранатов в тенистом дворе.
Проклинали рабы тебя, злобно шипели: "Блудница!" -
Ты отряхивал прах их, при жизни сошедших во прах.
Здесь проходит Иштар горделивой походкою львицы,
Ласки любящих здесь озаряемы светом костра.
Город дерзких людей, и в бою, и в объятиях смелых -
И вольготно нагим, на прогревшейся за день земле,
Проводить языком по мужскому иль женскому телу,
