— Анна-Шарлотта одушевлена лучшими стремленіями, и она васъ не наставляла, а умоляла.
Каліостро пожалъ плечами, потомъ спросилъ просто:
— Чего же вы хотите?
— Я говорю не отъ себя. Графъ Каліостро, не увлекайтесь честолюбіемъ, не откалывайтесь изъ желанья самостоятельности, потому что всякій отколъ — пораненіе, не вступайте въ интриги политическія или корыстныя, не пускайте пыль въ глаза бѣднымъ ротозѣямъ, не желайте быть прославленнымъ. Надѣйтесь только на Того, чье Царство— Сила и Слава.
— А если я не исполню этого?
— Вы будете оставлены.
— Оставленъ? Кѣмъ?
Незнакомецъ молчалъ. Каліостро принялся бѣгать по комнатѣ.
— У меня есть друзья высокихъ степеней и могущественныхъ вліяній, у
меня есть сила, богатство, знаніе. Кѣмъ могу я быть оставленъ?
— Старайтесь быть другомъ Тому безь котораго всѣ друзья ничто.
Графъ расхохотался.
— Повѣрьте, я лучнге васъ знаю все это.
— Графъ Каліостро, прошу васъ не разговаривать со мной такимь тономь и перестать метаться изъ угла въ уголъ.
— Простите!
— Я говорю не отъ себя, я васъ предупреждаю. Если вы не вѣрите, я вамъ могу дать знакъ.
Вокругъ гостя странно зарѣяло какое-то неопредѣленное сіяніе, предчувствіе свѣта, воздухъ сдѣлался легче и теплѣе; казалось, сейчасъ послышится не то звукъ, не то запахъ. Каліостро протянулъ руку:
— Я вѣрю.
Оба стояли молча.
— Графъ Каліостро, можетъ-быть, не слѣдуетъ говорить того, что я скажу но отвѣтственность я беру на себя. Іосифъ Бальзамо, не губи себя, прошу тебя послушаться.
Голось незнакомца зазвучалъ совсѣмъ по-другому, онъ протянулъ обѣ руки, и Каліостро бросился къ нему на грудь. Больше гость ничего не говорилъ; обнявъ послѣдній разь графа, онъ поклонился, покрылъ голову треуголкой и вышелъ за дверь.
Каліостро долго стоялъ смущенный, растроганный, не замѣчая, какъ по толстымъ щекамъ его текутъ слезы. Проведя рукою по лицу, онъ замѣтилъ, что оно мокро. Будто придя въ себя, онъ бросился къ двери, словно думая, что тамъ еще кто-нибудь есть. Потомъ шлепнулся въ кресло, опять вскочилъ и, сдвинувъ парикъ на сторону, принялся бѣгать, шепча:
— Выдумка! И я хорошъ: графъ Каліостро плачетъ въ объятіяхъ мальчишки! Великій мастеръ, стыдитесь! Ваша сила, знаніе — все исчезнетъ? Глупости! Вотъ я велю свѣчѣ потухнуть — и она гаснетъ (и, дѣйствителыю, свѣча на комодѣ заморгала, заморгала и погасла, будто кто прикрылъ ее колпачкомъ), вотъ велю ей горѣть — и она снова свѣтитъ (правда, свѣча снова забрезжила и разгорѣлась). Ого, наша сила еще не исчезла! А не исчезла сила — и все въ порядкѣ! Я буду сильнѣе всѣхъ! Какой восторгъ! Всѣ люди мнѣ подчинятся, и я имъ дамъ то, что имъ нужно. Царство мое будетъ царствомъ милости и благости. Бѣдные братья, хотите вы золота? Золото къ вамъ потечетъ изъ моихъ рукь, какъ источника, хотите успѣха — успѣхъ идетъ вамъ навстрѣчу; любви, власти? — Все вамъ дастся, только признайте меня. Я беру всѣ ваши слабости, ваши грѣхи на себя; спите спокойно, только поставьте меня вершителемъ вашей судьбы! Кто можетъ становиться между мною и моимъ Богомъ, какіе самозванцы въ сѣрыхь плащахь? Все это фокусы! Никто лучше меня не знаетъ Его воли, Его желаній, Его путей. Пусть меня оставляютъ, я не буду оставленъ!
