— Да тутъ все знакомые! Я думала, наводненіе, а это графъ чудеситъ. Но что это за люди?
— Я не богъ, я не богъ, я Васька Желугинъ! — затараторилъ излѣчившійся, пытаясь выскочить изъ своего тулупа.
— Что это за шутъ? Юродивый?
Екатерина нахмурилась.
— Разумѣйте языцы! — гнусаво и очень громко возгласилъ асессоръ и ударилъ себя въ грудь. — ЦѢлитель и спаситель, графъ Калоша, благодѣтель! — онъ тянулся поцѣловать у Каліостро руку, жена его тянула за полу, ваточный картузъ свалился, а за нимъ растянулся и самь асессоръ.
— Онъ пьянъ! — сказала Императрица, — убрать, пусть проспится.
— Матушка, Государыня, десять лѣтъ ходилъ съ ракомъ!.. — завопилъ-было Исленевъ, но его подняли и уволокли.
— А кто же эта дама? — дальше спрашивала Екатерина, снова поднимая лорнетъ, который она опустила на время выступлепія Желугина и Исленева.
— Моя супруга, графиня Каліостро.
Лоренца присѣла чуть не до земли.
Императрица долго смотрѣла на нее и на Потемкина, наконецъ, молвила:
— Я и не знала, что графиня такъ хороша.
— Для меня хороша, она мнѣ жена.
— Ну, я думаю, что графиня и не для одного графа хороша! — сказала Государыня и дала знакъ трогать, но, обернувшись, еще добавила — Что это, графѣ, я слышала вздоръ какой-то. Думаю, что враки. Вѣдь ты же полковникъ испанской службы, а Нормандесъ увѣряетъ, что нѣтъ у нихъ въ спискахъ полковника Каліостро. Путаетъ навѣрно. Ну, будь здоровъ, не простудись.
Дѣла Каліостро пошли все хуже. Императрица стала къ нему замѣтно холодна, съ нею вмѣстѣ и дворъ не такь сталъ относиться къ графу. Доктора съ Роджерсономъ во главѣ заволновались и стали распускать всякія сплетни про своего конкурента. Говорили, что онъ излѣчиваетъ только нервозныхъ субъектовъ или мигрени. Про ребенка, котораго онъ вернулъ къ жизни, увѣряли, что тотъ былъ просто подмѣненъ другимъ. Баронъ Гейкинъ и графъ Герцъ злословили и острили насчетъ Каліостро во всѣхъ салонахъ. Самъ Потемкинъ сталъ какъ-то неровенъ и не такъ часто бесѣдовалъ съ учителемъ, предпочитая почти открыто выставлять Лоренцу какъ свою любовницу. Это грозило скандаломъ.
Кавалеръ Карберонъ, Мелиссино и другіе друзья совѣтовали Каліостро уѣхать, тѣмъ болѣе, что Адамъ Понинскій зазывалъ графа въ Польшу, а шведскій король Густавъ тоже передавалъ свое приглашеніе, спеціально приславъ въ Петербургъ полковника Толля. Проборовшись съ врачами почти годъ, Каліостро выѣхалъ изъ Пегербурга въ апрѣлѣ 1780 года, при чемъ полиціи донесли, что графъ выѣхалъ изъ всѣхъ заставъ. Вездѣ его видѣли, и вездѣ онъ оставилъ свою подпись. Куда онъ выѣхалъ съ заплаканной Лоренцой, было неизвѣстно, но пріѣхалъ онъ тѣмъ жс апрѣлемъ въ Варшаву.
