— Возвращайтесь ко мне оба, — сказал король. — Живые и здоровые.
Моранден ничего не ответил, но склонился в поклоне и взлетел в седло. Ворота распахнулись, чисто и звонко протрубил рог. Армия с шумом устремилась вперед.
Они миновали Башни Рассвета, когда уже наступило утро. Оставили за собой Дол, прошли высокое ущелье, а затем спустились по крутым извилистым тропам к дальним границам Янона. Долгий путь убаюкал Вадина, подарив ему некоторое успокоение. При расставании король был полон бодрости, а Мирейн далек от смерти, и Вадин отлично знал, что по крайней мере десятая часть воинов, окружавших его, принадлежала королю. Это только доказывало, что все так и есть, как кажется: подавление восстания, первая проверка наследника Янона в бою. Моранден был достойным человеком; он не мог допустить убийства, которое наверняка повлечет за собой смерть его отца.
Вадин решил предоставить ход событий судьбе. А пока он старался быть мудрым: он распахнул душу навстречу чистому прозрачному воздуху, и людям, окружавшим его, и сильному животному, на спине которого сидел. Зеленый Аркхан расстилался под копытами Рами; Аварьян восходил к зениту и сиял на востоке над горными пиками.
Мирейн оказался образцовым солдатом. Он держал свое место в ряду всадников, бок о бок с Вадином и чуть впереди оруженосцев на запасных сенелях; он сдерживал шаг Бешеного и не допускал вспышек буйства, характерных для нрава жеребцов. Когда все молчали, он тоже молчал, а когда все пели, то, казалось, нет песни, которой бы он не знал. Как подметил Вадин, даже акцент Мирейна изменился. По-янонски он говорил теперь не хуже самого Вадина, если не лучше: у него не было картавости имехени, зато в его говоре звучали свойственные лорду из Хан-Янона ясность и мелодичность, несколько преувеличенные, чтобы было хорошо слышно и в поле, и в зале. Его присутствие рождало магию. Человек, оказавшийся рядом с ним, подпадал под его чары; Вадин наблюдал это в течение пути. Люди пока еще не падали к его ногам. Но они согревались возле него. Они забывали о ненависти к нему; что касается того, чтобы остерегаться его, — эта битва была уже проиграна.
Моранден знал об этом. Он не показывал вида, но Вадин чувствовал нарастающую в принце угрюмость. Она наваливалась на его плечи, отражалась на настроении его мышастого жеребца.
* * *
— Ты же понимаешь, что это не поможет.
Они встали лагерем на границах Медраса, пожертвовав удобствами королевской залы ради быстроты продвижения и бесшумности. Была прекрасная безоблачная ночь, и Мирейн решил расположиться возле своего коня, довольствуясь теплым одеялом и небольшим костром. Бешеный должен был служить ему стражем и защитой. Жеребец смирился с присутствием Вадина, считая безопасность Рами такой же важной, как и безопасность Мирейна; он проявлял интерес к кобыле, достаточно целомудренной, потому что ее время еще не пришло, однако она не собиралась разочаровывать его. Больше никто не решался подходить к ним близко или даже думать об этом.
