— Итак?
Риордан расположился за большим письменным столом красного дерева, глядя на адвоката властным, как он надеялся, взглядом.
— Я к вам с плохими новостями, — начал Браунинг, поправляя на переносице очки. Риордана этот жест особенно раздражал.
— Ну разумеется.
Мистер Браунинг никогда не приходил с хорошими новостями.
— Леди Крессида Вейл и ее муж виконт намерены добиться опеки над детьми.
По крайней мере, он не пытался приукрасить действительное положение дел. Все же Риордан почувствовал себя так, будто его ударили кулаком под дых.
— Хотите сказать, они намерены запустить лапу в трастовый фонд детей?
Риордану едва удавалось держать себя в руках. Он ожидал чего-то подобного, поскольку леди Вейл не постеснялась объявить о своих намерениях прямо на похоронах Эллиота.
За столь прямолинейное высказывание Браунинг наградил Риордана строгим взглядом поверх очков.
— Нет никаких доказательств того, что в своих действиях они руководствуются корыстными побуждениями.
— Она кузина отца Уильяма и Сесилии по материнской линии, а я по отцовской. Это означает, что в вопросе о ближайших родственниках мы равны, за исключением разве того, что моя семья взяла на себя заботу о детях, а ее предпочла уклониться, хотя шанс предоставлен был.
Риордан очень хорошо помнил тот день четыре года назад, когда его брат бросился спасать положение, взяв к себе двух сирот, оставшихся без пенни в кармане.
— Теперь ситуация изменилась, — уклончиво отозвался мистер Браунинг. По его тону Риордан догадался, что плохие новости еще не закончились.
Откинувшись на спинку стула, он сцепил пальцы рук.
— Разумеется, ситуация изменилась. Эллиот оставил детям солидное состояние, в то время как их родной отец Исмаил не дал ничего, кроме разваливающегося на куски имения.
Никто не хотел обременять себя заботой о двух сиротах, не имеющих никаких перспектив в жизни.
— Условия опеки также претерпели изменения, — с тревогой в голосе добавил адвокат, в подтверждение своих слов пододвигая Риордану лист бумаги. — Предыдущий граф считался достойным опекуном.
— Хотите сказать, я таковым не являюсь? — воскликнул он, чувствуя, как в душе начинает закипать гнев.
